– Ира сильно толкнула того парня в грудь обеими руками, и он упал в сугроб, едва не зацепив головой фонарный столб. Вся их компания прошла мимо него, как будто ничего не случилось. А две девушки, шедшие последними, вроде как посмеялись над ним. Не знаю, догнал ли он их или нет, я спешила заплатить за квартиру.
Мы прошли мимо студенческой кафешки, где было не протолкнуться во время большой перемены и третьей пары, которую, почему-то, все прогуливали чаще, чем любую другую. Разумеется, если вообще приходили на учебу.
– Может, они просто дурачились? Ну, знаешь, как это, обычно, бывает в компаниях?
– Не знаю, у меня никогда не было компании, – сухо отметила Самойлова, но, прежде чем мне стало стыдно, а неловкость достигла своей критической массы, она добавила: – Я поняла, о чем ты. Нет, на дурачество или шутку это не походило. Мне вообще показалось, что она не прочь наподдать ему еще и ногой.
Вот уж дудки. Это точно не в Иркином характере. Вспылить, демонстративно хлопнуть дверью и прокричать из-за нее объявление бойкота, а уже через полчаса забрасывать эсэсмэсками с извинениями и кучей смайлов – вот что в ее духе. Вспомнить хотя бы сегодняшнее утро и нежелание признать факт предыдущей ссоры. Ирка была слишком… легкой, для такого серьезного проступка, как умышленное причинение вреда. Тем более лежачему, которого, по определению, не бьют, а если и бьют, то только отморозки.
– Кстати, похоже, у тебя появилась возможность увидеть тех девушек, – сказала Самойлова, кивнув вперед.
Проследив за ее взглядом, я едва не выронила стаканчик с кофе, тут же слишком крепко его сжав. Немного коричнево-молочной жижи выплеснулось на крышку, медленно обтекая ее по кругу. Примерно так же недовольство, непонимание и раздражение сейчас затапливали мое настроение. Только крышку можно было протереть салфеткой, или вовсе выбросить за ненадобностью, а от себя так просто не отделаешься.
На углу одиннадцатого корпуса, приюта всех разгильдяев, ораторов и творческих душ, то есть, гуманитариев, стояла Ругалова. Ее бирюзовый пуховик выделялся на фоне февральской серости, как белоснежная сова среди черного воронья. Поморщившись на сравнение, скорее всего, вызванное утренней странностью во дворе, я наткнулась на уже знакомое презрение нарисованной пантеры, сжимающей в когтях луну. Напротив Ирки, спиной ко мне, курили та самая вампирша из парка и ее молчаливая подружка.
Я абсолютный ноль насчет всего, что касается различного рода подсчета, но даже мне очевидно, что вероятность встретить эту парочку снова была ничтожна мала. Тула, конечно, не огромный мегаполис, но достаточно большой город, чтобы незнакомые люди, раз увидевшись, больше никогда не пересеклись. А теперь вдруг оказывается, что они из компании Леши, куда теперь входит и Ирка, судя по рассказу Ярославы. Можно ли считать это простой случайностью и совпадением? Интуиция сказала свое четкое «нет», прозвучавшее в голове громовым раскатом.
Со своего места я отлично видела, что Ирке разговор с ними, о чем бы он ни был, не нравится. Подруга перетаптывалась с ноги на ногу, дергала шнурок капюшона и соблюдала дистанцию, которой у нас с ней никогда не было. Глупо делиться секретами, стоя в метре друг от друга. Ее собеседницы, напротив, воплощали собой уверенность, ведя себя расслабленно и будто бы делая ей огромное одолжение своим присутствием. И все это я поняла только по их спинам. Если уж они настолько показательны, то на лица даже смотреть не хочется. Не хочется, но придется.
