Даже не пытаясь понять, что все это значит, я еще раз поблагодарила ребят, выдержав теплое объятье Кати и басовитое пожелание побыстрее оправиться от Миши. Пиканье подъездной двери прозвучало своеобразным звонком с антракта. Очевидно, до дивана я доберусь лишь после второго действия с мамой в главной роли.
Облегчение, настигнувшее за порогом, напоминало возвращение после долгого отсутствия. Прежде такое появлялось лишь после летних каникул у бабушки с дедушкой. Жаль, сейчас не тот случай.
Не успела я и слова сказать, как мама крепко стиснула меня в руках, всхлипывая и дрожа всем телом. Все, что она сдерживала на глазах у посторонних, вырвалось на волю. На шею закапали слезы, в потоке бессвязных слов и судорожных вздохов хорошо улавливались «прости», «я так виновата» и «мне жаль». Не зная, как это остановить, да и не видя себя на это способной, я только молча гладила ее по спине.
– Мам, мы же можем поговорить завтра, – вымученно напомнила я, разуваясь. – Со мной все в порядке, только пара синяков, но это ерунда.
– Да-да, конечно, тебе нужно отдохнуть, столько всего, а я ничем не могла тебе помочь…
Логика темных услужливо подкинула возражение, но я успешно придержала его за зубами. Конечно, она могла бы помочь, рассказав всю правду сразу, как заметила во мне первые признаки способностей фамильяра, но сейчас глупо было тащить на свет еще и это. На сегодня с меня достаточно.
– Мам, оставь. Ты сейчас помогаешь, все, хватит. Я в ванную.
Вряд ли это была сила воли, скорее, банальное бегство от разговора и нежелание ложиться в грязи и запахах крови, дыма и пота. Мне удалось принять душ и не заснуть под струями теплой воды, хотя глаза слипались. Попутно оценив количество синяков на теле, саднящие запястья, губу и лоб, я вышла в зал, запахнувшись в халат.
– Вот, чистая, – мама протянула мне ночнушку, сжимая в другой руке кружку чего-то ароматного и слегка пахнущего цветочным лугом. – Термос на столе, могу принести сюда, чтобы поближе… Катя такая приятная девушка, и Миша у нее… прямо защитник, – запнулась мама.
– Ага, – нейтральным тоном отозвалась я, принимая отвар. – Он самый.
В воздухе так и повисла несправедливость. Как светленькие, так сразу приятные, а на Влада она чуть ли не с вилами пошла. Дурацкие стереотипы.
Сев на разобранный и даже свежим бельем застеленный диван, я молча принялась цедить оставленное питье, глядя, как мама так же готовится ко сну. Заметив, что постельное белье она меняет и у себя, я нахмурилась. Отжигающая всю ночь интуиция выстрелила догадкой. Отведя стакан в сторону, я повела носом, углубляясь в привычные запахи квартиры.
Легко уловив Захарову и тандем светленьких, я отбросила их ароматы прочь вместе с маминым. Вячеслав и Арсений сюда даже не заходили. Вдохнув глубже, я скривилась, уловив поток с маминой стороны. Игнатом оттуда не то что пахло – разило. Гадость какая.
– Ты с ним спала.
Планировался вопрос, но усталость поставила на вежливости жирный крест. Напрягшись, мама осталась стоять ко мне спиной.
– Что ты хочешь услышать? – спросила она, не оборачиваясь и по третьему разу принявшись сворачивать простынь.
– Да, наверное, ничего, – честно призналась я. – Я не собираюсь тебя обвинять, но и радоваться тут глупо. Мне жаль, что он оказался таким уродом.
– Спасибо, Агата, – сдавленно пробормотала мама, и мой собачий слух уловил очередной всхлип. Черт.
