– Поясни, – попросил полковник Васин.
– Я сам это не понял, пока не увидел, как эти парни начали противотанковыми минами обвешиваться, – ответил бывший капитан. – Не криви лицо, полковник. Они не просто минами обвешались. Они с этими минами под немецкие танки лезли. Когда солдаты погнали меня из окопа, там уже десяток танков немецких полыхало.
– А почему вам командир батальона помощь не прислал? – спросил полковник Васин.
– У этих парней свои счёты были к немцам, – ответил бывший капитан. – Командир батальона это знал, потому и не послал другие роты на высоту.
– Бардак, – прошипел полковник Васин. – Кто-то явно заигрался в полководца. А командиру твоему посоветовали не вмешиваться. Ладно, разберёмся. А что за старшину этого скажешь?
– Я не знаю на каком он складе подъедается, но это кто угодно, но только не крыса тыловая, – заявил бывший капитан. – Я когда в бункер вошёл, этот старшина с немецким офицером бухал. Тот ему на свою горькую судьбу жаловался, а старшина обещал его познакомить со своими медведями. Подожди улыбаться, полковник. Я когда попытался погнать старшину с высоты, он сразу заявил, что немцы одними танками атаковать будут. Он ещё потом с кем-то из немцев по телефону полаялся и пообещал, что высоту до вечера никто атаковать не будет.
– Ты сам-то капитан в это поверил? – спросил полковник Васин.
– Я поверил в его Прусский акцент, – ответил бывший капитан.
– А что есть большая разница? – насторожился полковник Васин.
– Для русского – нет, а для немца есть, – ответил бывший капитан. – И не спрашивай меня полковник, что я делаю на фронте.
– Если честно воюешь, то значит ты больше русский, чем немец, – заявил полковник Васин. – Ты мне вот одно скажи, капитан, почему ты на высоте не остался?
– Остался бы, да меня два солдата весь бой опекали, – сообщил бывший капитан. – А когда нас всего трое осталось, они меня из окопа выгнали, а сами ушли за танками охотится. А я не сразу ушёл. Я ещё минут двадцать стоял на краю окопа и смотрел на то, как эти парни под Тигр залезли и подорвали его. А когда немецкие пехотинцы на высоту полезли, я бункер подорвал и ушёл к своим.
– А это после высоты появилось? – спросил полковник Васин, запустив пальцы в волосы бывшего капитана.
– Я полковник даже в развалинах Сталинграда успел повоевать, – сообщил бывший капитан. – Но даже там такого не видел. Всяко было. И в безнадёжную атаку шли и под танки ложились. Но это были единичные случае. А так, чтоб вся рота легла под гусеницы, такого не бывало. Старшина когда из бункера уходил, об ящик запнулся. Разорался на свою девку, а я попросил оставить патроны нам. А он сказал что нам они в любом случае не понадобятся. Я попытался одного из парней за пулемёт поставить, а тот говорит, что много чести для Вилли патроны на него тратить.
– Что ещё за Вилли? – спросил полковник Васин.
– Капитан Вилли Леман, – сообщил контрразведчик. – Ходят слухи, что он порезвился в прошлом ходу в Донбассе, вот за ним и охотятся все, кто раньше в Донбассе жил. Только это не он. Пленный танкист проговорился, что настоящий капитан Вилли Леман из Африканского корпуса генерала Роммеля и погиб ещё в начале лета.
– А за кем тогда они охотятся? – спросил полковник Васин.
– За тем, кто свой танк вот такими чертями разрисовывает, – сообщил бывший капитан, кивнув на журнал. – Да только я этот танк сам видел. И не просто видел, а видел что его никто не покидал. Парни, что меня опекали, под него легли. А там четыре противотанковые мины на двоих было. Там танк сразу в хлам, так что вряд ли кто выжил.
