Прапорщик с острова Березка - страница 47

Корнелий тут же окинул взглядом зал бара и, вытащив айфон, произнёс в него:

– Дед, Соболя дерьмо на палке. Кто-то из Пчёлкиных крутится рядом. Дед, она ещё зубастей своего отца. А за своих внуков она тебя обратно на Идиллию вернёт. Как? Алексина? Она же больная во всю голову. Вряд ли они ей что-то путное доверят. Наверняка в тёмную используют. Он что мёдом намазан? У них если кто и сладкий так это Дьявол. Вот где настоящая сатана. А если с этим в постели Катька не отметилась, то значит мужика в нём не видит. Я не хамлю. Ты сам знаешь, какая она блядь. Если бы ты не влез, я её трусы давно бы на стенку повешал. Теперь год ждать придётся, чтобы мужиком себя почувствовать. Сколько? А чё свой Летний дворец на неё не отписал? Знаешь сколько нормальных мужиков через твою щедрость обломалось? Теперь она или сопьётся, или укурится до серого цвета. Без вариантов. Она ещё глупей Алисы. Так что или Пчёлкины, или Каблуковы своих потянут. У них тоже шалых ногодрыгов хватает. Дед, давай за твоих дочек потом поговорим. Тут движуха какая-то началась нездоровая. Дед, я если что на Карфагос отскочу. Меня там ещё помнят. А эти наверняка под тебя копать начали. Поняли, что ты мышей перестал ловить, вот и налетели стервятники. Да твой Сашка тебя за миску молока продаст. Тоже мне друга нашёл.

Бросив айфон в карман, Корнелий посмотрел в окно и приказал:

– Ищи женщину с голубыми глазами. Она где-то рядом с баром затаилась.

Фацелия тут же выдернула из-за спину эпону, за что тут же получила по голове и пожелание:

– Чтоб ты сгорела, идиотка. Тут и без агрессивной пропаганды мораль упала ниже плинтуса. Ладно Соболя. Там что не член семьи, то блядь конченая. Но чтобы у Замшелова в семье такое чучело завелось, сроду бы не поверил.

– Говорят он и не за такое на кол садил, – буркнул бармен.

– Садил, пока похотливых драконов в свою семью пускать не начал, – процедил Корнелий. – Пасечник, чучело полосатое. Дальше своих пасек ничего не видит. А эта пчёлка залётная прилетела из гнезда деда Паши. Когда он только угомонится? Чего? В бунгало кто-то затаился? Сучка ехидная. Ждёт того, кто эту дурочку клеть начнёт. Джокер – красавчик. Сразу понял на сколько частей его эта курва порежет.

– Может Замшелого вызвать? – предложил бармен.

– Вызывай, – согласился Корнелий. – Только камень себе на шею привяжи. Дед Лёша не Замшелый, но тоже юморить умеет.

– А тебе-то какое дело до этих идиоток? – буркнул бармен.

– Уже никакого, – ответил Корнелий, поставив стакан на барную стойку. – Просто за Империю обидно стало.

Выйдя из бара, Корнелий демонстративно прошёл мимо сидящей на пляжном лежаке Хелен Эйхе. Но Хелен на провокацию не поддалась, и осталась сидеть на лежаке, лишь сменив положение и уставившись в сторону моря.

Зайдя за пляжное бунгало, Корнелий вытащил айфон и начал обзванивать Армейских мародеров. Любовный треугольник, в который вляпался Князь Джокер Соболевский, Корнелия мало волновал. Вернее сказать за подобными телодвижениями следили сразу несколько азартных игроков, и запросто можно было ненароком перебежать дорогу сразу нескольким драконам.

В одном углу стоял полковник Романов, который был отцом Милы Пчёлкиной и дедом Алексины Пчёлкиной. А так же была вероятность того, что из-за спины полковника Романова торчали уши Императора Александра, который был ещё тем интриганом.

В другом углу стоял Император Павел, отец Алексины Пчёлкиной. Какого размера рога у полковника Алексея Пчёлкина, знала вся Империя Росс. Но Император Павел признавал всех своих детей, чтобы тупо злить своих вьетнамских жён. И чаще всего эти левые дракончики вылетали из улья семьи Пчёлкиных. Но это была не любовь к Миле Пчёлкиной, а плевок в сторону полковника Романова, который придерживался Семейных ценностей и на дух не переносил Императора Павла.