– А я думаю, можете, – голос мужчины (господина Горицкого), несмотря на кажущуюся мягкость, приобрел некие "металлические" нотки ("Вероятно, так он говорит с теми, кто от него зависит", уныло отметила Настя), – И чтобы досконально обсудить, чем вы, не исключено, сумеете ему… нам… помочь, я хотел бы встретиться с вами лично. В удобное для вас время, – добавил он (куда мягче, чем поначалу. Даже в чем-то вкрадчиво).
Настя обреченно взглянула на часы. Если поторопиться, можно успеть на ближайший рейсовый автобус… все равно настроение безнадежно испорчено, и любовные игры с милым не доставят того удовольствия, какое могли бы доставить до этого идиотского звонка.
– В восемь вечера я буду дома, – она неосознанно заговорила банкиру в тон – сухо и деловито, – Полагаю, именно там мы и сможем все обсудить.
Опять секундная пауза (или легкая заминка?)
– Согласен, – наконец отозвался Горицкий, – Но будет ли это удобно делать в присутствии вашего батюшки?
Настю бросило в жар от резко нахлынувшей неприязни к этому хозяину жизни, ради ничтожного сынули, похоже, готового пойти на любую авантюру (или аферу?)
– Да. Именно в его присутствии, – отчеканила она ("А заодно и в присутствии Лорда. Для подстраховки").
– Отлично, Настасья, – больше добавить она ничего не успела, ибо связь прервалась.
Спустя мгновение надежные руки Дениса опустились на ее плечи.
– Что случилось? – негромко спросил он.
– Да ничего, – в течение ужасной секунды, растянувшейся, казалось, на целую вечность, Настя боялась, что попросту разрыдается на широкой груди своего бойфренда.
Впрочем, усилием воли ей все-таки удалось взять себя в руки.
– Из деканата звонили, – изобразив удрученный тон (что было совсем нетрудно) пояснила (точнее, солгала) Настя, – Какие-то неясности с оформлением документов… В любом случае, надо ехать.
Если Дэн и заподозрил неладное, то ничего ей не сказал.
Он всегда выгодно отличался от своих ровесников врожденным чувством такта.
* * *
Снова банкир
…Окинув взглядом массивную "сталинку", Горицкий вышел из машины и в сопровождении Лебедева направился к нужному подъезду.
На звонок домофона отозвалась не "пигалица" (как он ожидал), а сам профессор (отчего Станиславу Георгиевичу на миг даже стало неловко).
Тем не менее, голос банкира звучал уверенно.
– Добрый вечер, Валентин Владимирович. Это Горицкий. Вряд ли вы меня помните, хоть я некогда и сдавал вам экзамен, – тут он не сумел сдержать легкого (определенно нервного) смешка, – В любом случае, я хотел бы побеседовать с Анастасией.
– Моей дочерью? – озадаченно переспросил профессор, после чего банкир услышал, – Что ж, проходите, и писк электронного устройства, разблокировавшего дверь подъезда.
На третий этаж они с Лебедевым поднялись пешком (допотопный лифт не вызвал доверия у Станислава Георгиевича).
…Постаревший и поседевший (однако, сохранивший тонкость и благородство черт лица, а также ясный взгляд) Воронцов распахнул дверь своей квартиры, одновременно скомандовав глухо зарычавшей черной мускулистой псине: "Место, Лорд, место!"
Именно эта грозная собака и помешала Горицкому обратиться к охраннику: "Побудь у двери". Станислав Георгиевич опасался бойцовых и сторожевых псов (ведь даже хорошо воспитанные собаки бывают непредсказуемы).
Поэтому, вежливо поздоровавшись (и пожав протянутую профессором руку), он заодно представил и Лебедева, как начальника своей службы безопасности.
