«Правда и ложь»! - страница 3



– Расскажи мне что-нибудь, кума, а то три с половиной года дружим, а я толком о тебе ничего не знаю, – попросила Ирина.


– Что могу о себе рассказать, кума? Я сама как подстреленная птица хожу по дорогам жизни и ношу на своих израненных крыльях все свои боли, печали и страдания. Но один жизненный случай не даёт мне покоя и терзает душу. Это Чернобыль. Мой покойный супруг был участником ликвидаторов на ЧАЭС. Участникам ликвидаторам обещали субсидию безвозмездно на строительство дома, пособие ежеквартальное на приобретение лекарственных средств и путёвки в санаторий. Из обещанного мы ничего не получали и взяли обычный кредит. Тогда мы жили в Молдавии у своих родителей. Мои родители выделили нам десять соток земли во дворе на строительство дома.

Случилось так, что мои родители ушли в мир иной в течение года – одним за другим. И остались мы одни лицом к лицу со своей судьбой. После Чернобыля у нас родились двое детей – Алексей и Ярослав. Беременность с Алексеем протекала нормально, а вот с Ярославом был слишком тяжёлый токсикоз. Моё тело покрылось чешуёй коричневатого оттенка. Между чешуёй кожа лопалась и сочилась какая-то жидкость неприятного запаха. Особенно язвы появились в области коленей, локтей, на кистях рук – там, где связываются суставы.

– Супруг не помогал с детьми, стал грубым, жёстким, иногда поднимал руку. Менял работу как перчатки. А когда однажды я спросила, где пропадает, он набросился на меня и жестоко избил. В тяжёлом состоянии я попала в центр матери и ребёнка в Кишинёве.

– За детьми присматривала сестра – они были маленькие: Тамаре три с половиной года, а Алёшке полтора.

– В палате, где я лежала, были две роженицы – медсестры того же отделения.

– Как-то раз мне стало нехорошо; я не стала включать свет – освещение падало из коридора в палату. Хотела выйти на свежий воздух. Халаты больничные были одинаковые, и по ошибке я одела чужой халат. Тот халат оказался одной из тех медсестёр. Какой крик был и грязные слова в мой адрес – вплоть до слов «зараза» и «уберите эту заразу отсюда». Кто её поселил с нами в одну палату?

На крик пришёл главный врач, его звали Григорий Константинович.

– Что случилось, почему вы плачете? – спросил он.

– Я объяснила ситуацию: по ошибке одела чужой халат. Не стала включать свет, чтобы не тревожить сон других рожениц. Свет падал из коридора в палату, и было видно, что халаты одинакового цвета – поэтому и произошла ошибка.

Григорий Константинович подошёл к медсестре и заявил:

– Это никакая не зараза, а тяжёлый токсикоз редкой формы. Вместо того чтобы помочь женщине, особенно работая в такой структуре, вы нанесли ей глубокую душевную травму. Завтра вы напишете заявление на увольнение. Я знаю, что обычно нужно ждать год, но это исключение из правил. И постараюсь, чтобы вы нигде по этой профессии не работали.

После этого он повернулся ко мне и попросил прощения за нахалку, добавив, что после выходных мы поедем в Университет имени Ленина – в медицинскую кафедру, факультет развития плода при тяжёлых формах токсикоза.

Через два дня мы поехали в университет. В аудитории было много студентов и несколько профессоров. С меня сняли халат и начали изучать мою болезнь – все смотрели на меня как на прокажённую. У дверей остановилась девушка с пакетом в руках – видно было, что она на перерыве между парами ходила в супермаркет и немного опоздала. Студенты с сочувствием смотрели на мои язвы и раны.