Правда понимания не требует - страница 16
– Моя спальня наверху, – горячий шепот Дагмар обжег Шпатцу ухо. Он всмотрелся в сумрак квартиры. Полукруглую лестницу освещали слабые лучики света, кое-как пробившиеся через плотные шторы. Дагмар в притворной истоме повисла на его плечах. Шпатцу было не очень понятно, почему он считает ее страсть притворной. Но ему казалось, что сценарий был бы тот же, если бы на месте него оказался кто угодно – Флинк, переживавший насчет своего немужественно-крысиного лица, герр Вурзель с тележкой брецелей, герр Боденгаузен, явившийся с контрольной проверкой.
Шпатц подхватил Дагмар на руки и широкими шагами направился к лестнице. В глазах потемнело от боли – фрау не была особенно тяжелой, но треснувшее ребро было против даже такой приятной нагрузки. Она обвила руками его шею и продолжала нашептывать на ухо страстные непристойности. А Шпатц думал, как бы не оступиться и не скатиться по крутой лестнице вниз, дополнив одно сломанное ребро еще парочкой.
Все обошлось. Спальня оказалась за третьей массивной дверью, которая предусмотрительно была приоткрыта и из нее струился мягкий мерцающий свет. Ощущение, что вся сцена написана заранее, усилилось. Шпатц представил, что будет, если он сейчас аккуратно положит изнывающую от страсти Дагмар на белоснежный шелк роскошной постели, попрощается и уйдет.
Он опустил Дагмар на кровать, отступил на шаг и стянул с себя пиджак. Дагмар подалась вперед и рванула на нем рубашку. Пуговицы посыпались на пол. «Ты должен мне рубашку из „Хиккер и Кош“, Флинк!» – подумал Шпатц. Дагмар прильнула к нему обнаженной грудью. Когда она успела снять платье?
Шпатц лежал на спине и смотрел в потолок. Сейчас он казался себе спортивным снарядом, на котором фрау Дагмар отрабатывала навыки любовной физкультуры. Унизительное ощущение. Захотелось даже закурить. Чтобы принять в процессе хоть какое-то участие, Шпатц поднял руку и погладил ее шелковистые волосы.
Вспыхнувший свет показался ослепительным. Дагмар скатилась со Шпатца и прикрыла обнаженное тело простыней. Шпатц прищурился, на мгновение ослепнув, проморгался и понял, что смотрит в дуло тяжелого армейского пистолета.
– Что это значит, Дагмар? – голос принадлежал высокому мужчине в черном костюме и темно-сером плаще. Очевидно, он прошел в спальню сразу, как только открыл дверь.
– Ты не смеешь мне указывать как жить, Алоис! – в низком голосе Дагмар прорезались высокие истеричные нотки. Мужчина поднял оружие к потолку, грянул выстрел, на Шпатца посыпались куски штукатурки. Он вскочил с кровати, проклиная себя за нерешительность Он же мог уйти еще из ресторана, не продолжая это кошмарное свидание!
– Я считаю до трех, – голос мужчины не дрожал от гнева и не звучал обиженным. Скорее уж он был скучающим. Словно вернувшийся обманутый муж тоже играл свою роль. Раздался еще один выстрел. Острыми осколками брызнула лампа из мозаичного стекла, стоявшая на прикроватной тумбочке. Шпатц рванулся к выходу, придерживая штаны. Мысленно возблагодарил нетерпеливую Дагмар, поленившуюся снять с него одежду. Споткнулся об свой же пиджак, подхватил его и, перепрыгивая через ступеньки, понесся вниз. Следующий выстрел. Щеку оцарапали осколки облицовочного мрамора. В гостиной теперь было светло, очевидно, вернувшийся муж не поленился включить все светильники. Только Шпатцу было не до разглядывания интерьеров.
Он выскочил на Мейнштрассе и, пряча взгляд от прохожих, принялся зашнуровывать ботинки. Не сразу понял, что ему мешает – оказалось, что вместе с плащом он схватил пакет из ресторана. Чуть не швырнул его на брусчатку тротуара. Было мучительно стыдно. Пальцы дрожали. Сердце колотилось. Он застегнул плащ на все пуговицы и торопливо свернул в первый попавшийся переулок. Остановился. Прислонился спиной к стене. Сунул руку в карман в поисках портсигара. Понял, что выронил его во время позорного бегства. Дал себе слово никогда больше не связываться с замужними фрау. Усмехнулся. Выдох. Вдох.