Правдивые истории (сборник) - страница 22

– Да, – согласился Олег. – Погода хорошая, и значит, паромы снова повезут грузы и паломников на Афон и обратно.

Вот и наш поворот к келлии святого Стефана. Поблагодарив сербов, мы отправились к месту нашего отдыха. Под ногами шуршали желтые листья, над головой слегка шевелились ветви могучих деревьев. Сквозь них проскальзывало солнце. Вот оно, счастье! – даже без слов было понятно мне и моему спутнику.

Мы спали до полудня. Проснувшись, поняли, что есть нам совсем не хочется, а хочется немного погулять. Не напрягаясь. В свое удовольствие. Отца Серафима мы нашли на стройке: надо было предупредить его, что мы уходим на прогулку, чтобы не волновался.

– Отец Георгий, Олег, – обрадовался он, увидев нас, – хотите посмотреть храм в моей келлии?

– Конечно, – ответили мы.

Отец Серафим провел нас на второй этаж, где в левом крыле здания находился небольшой храм. Остов иконостаса уже был на своем месте. В коридоре было несколько стасидий, ожидавших того часа, когда они займут подобающее место в храме.

– Вот это моя особая гордость! – сказал отец Серафим, указывая на фрески, покрывавшие стены храма. Фрески были исполнены мастером критской школы и относились к весьма древним временам.

– Несколько лет назад здесь побывал профессор из Православного Свято-Тихоновского института протоиерей Александр Салтыков. Он обследовал эти фрески и даже выпустил альбом, посвященный этим росписям. Говорит, что это семнадцатый век, – рассказывал отец Серафим.

Меня особенно тронула фреска, изображающая Небесную Литургию: Христос в облачении архиерея и Ангелы, совершающие малый и великий вход. Я попросил благословение сделать фотографию фрески.

Оставив отца Серафима, мы двинулись в путь. На склоне местной горы были видны различные келлии. Мы добрались тернистыми тропками до двух, но ни в первой, ни во второй келлии нам не открыли.

Побродив вокруг, мы решили дойти до крупного сооружения, увенчанного куполом, которое еще издалека казалось заброшенным. Добравшись до этого сооружения, мы убедились, насколько сильно проникло в него запустение. Мелкие постройки, которые располагались вокруг главного храма, были полностью разрушены. Сам двухэтажный храм тоже представлял весьма печальное зрелище. Огромный, не менее пятнадцати метров в высоту, он полностью зарос лианами и тонкими, но весьма высокими деревьями. Мы достаточно быстро нашли вход, хотя попасть в храм можно было и через пролом, бывший некогда окном. Гора битой штукатурки уравняла этот пролом с окружающим его грунтом. Я попытался подняться на второй этаж по некогда надежной лестнице, а Олег пошел вглубь первого этажа. На втором этаже располагался огромный храм, хранивший следы величия, которое, возможно, через несколько лет обратится в прах. Крыша текла, полы прогнили, во многих местах не было досок, и обнажилась трухлявая межэтажная перегородка. Иконостас исчез. Скорее всего, его вывезли. Храм был очень высок. В стенах в два ряда располагались окна, над которыми возвышались своды и большой барабан с куполом. Над высокой аркой, венчающей алтарную апсиду, виднелись выведенные красивым славянским шрифтом слова «Свят, свят, свят…». Надпись обрывалась посередине. Там, где должны быть слова «Господь Саваоф», чернела пустота.

Я услышал крик Олега, извещавший, что и он нашел что-то интересное. На первом этаже располагался храм меньших размеров, а также различные помещения, назначение которых угадывалось с трудом. В дальней левой части первого этажа, среди груды мусора, Олег обнаружил сильно помятые, но вполне читаемые бланки благодарностей, высылаемых в Россию из этой обители. Красивая синяя виньетка с Ангелом, держащим изображение некогда славной и очень большой келлии, под которым было написано: «Видъ русской общежительной обители св. Iоанна Златоуста на Афонѣ». Судя по виньетке, помимо огромного храма в келлии святого Иоанна Златоуста имелись двух-и одноэтажные здания, очевидно келейные и хозяйственные корпуса. Но сейчас на их месте стоял плотный зеленый лес. Покопавшись в мусоре и не найдя более ничего достойного внимания, мы, прихватив пару бланков себе на память, прошли в другое помещение, которое располагалось у правой стены храма. Здесь была костница. Настоящая афонская костница! В двух больших шкафах на полках лежали человеческие черепа. На многих из них были надписи: инок такой-то, монах такой-то, послушник такой-то… Я раньше читал о костницах, но реальное зрение итогов благочестивой афонской жизни, прикосновение к вечной тайне жизни и смерти взволновали наши сердца. Конечно, кадила с углем и ладаном у нас с собой не было, но я запел литию по усопшим настоятелям и братии «святыя келлии сия». Окна закрывала буйная листва, сквозь которую пробивался свет декабрьского афонского дня. Я зримо ощущал, как с Небес спустились святые души наших русских подвижников, как тепло и благодарно внимают они нашему пению: