«Эх, – подумал Крош, – был бы и у меня такой брат. А еще лучше, чтобы я сам был моряком».
От этих раздумий ему стало совсем грустно. Ведь Ванька уже давным-давно мечтал хоть краешком глаза увидеть море, послушать плеск волн, попробовать на язык соленый вкус воды.
«Вот так вот жизнь пройдет, а я так и не увижу моря», – Ванька опять погрузился в размышленья. Даже маленький Валька Коваленко из младшей группы его детсадика и то собирался с родителями поехать на море на все лето. А как обидно, ведь Валька моложе его аж на целый год. Да еще и имя у него дурацкое, девчоночье – Валька. Есть над чем посмеяться. Правда, он выше Кроша и некоторых своих сверстников-пятилеток.
– Что это я о Вальке все думаю и думаю? Так и голова развалиться может, – бубнил Крош, бесцельно слоняясь по двору в поисках каких-нибудь развлечений. Тут-то он и повстречал своего младшего приятеля. А встретив, не узнал.
Дело в том, что и на долю счастливчика Вальки выпала крупная непритность. Он, как назло, перед самым отъездом на юг умудрился подхватить где-то противную болезнь – ветрянку. И потому был вынужден просидеть целых десять дней дома без моря, двора, друзей.
Когда же наконец пришло время выпустить его, он, весь похудевший, побледневший, перепачканный зеленкой, показался на детской площадке возле собственного дома на Заречной улице. Он сидел на корточках в большой грязной луже, точнее вязкой каше, оставшейся после долгих засушливых знойных дней, и лупил по ней длинной облезлой палкой. За этим-то занятием и застал его Ванька.
Крош встал, как вкопанный, и на всякий случай протер глаза. Валька или не Валька? А почему весь зеленый? А почему не уехал на море?
– Валька… – наконец выговорил он. – А почему ты здесь? А не…
– А потому что заболел, не видишь, что ли?
– А почему ты не в больнице?
– Еще чего! Мне и дома-то не сиделось.
– А почему ты в зеленке?
– Почему, почему? По кочану. Ветрянка у меня. Да уж скоро все облезет. А ты-то сам почему не в саду?
Крош приосанился.
– Чего это я там забыл? Я теперь свободный человек. Папка в командировке, мамка на смене, а Анька у бабы Егоровны, соседки нашей. А садик наш закрытый вовсе. Не насовсем, а так… на карка… крака.. картин какой-то. Мальчик один заболел и… Послушай, а ведь ты и есть тот самый мальчик… Ну, который заразный.
Валька лишь шмыгнул носом в ответ и обреченно опустил голову. Он принялся снова ковырять грязной палкой взбаламученную жижу, пытаясь поднять бурю. Маленький бумажный кораблик посреди нехитрого водоема был обречен. Вот-вот должно случиться кораблекрушение…
– Эй, ты, зеленый горошек! Чего воду мутишь? – грубый раздраженный голос заставил Вальку вздрогнуть. Крош тоже вздрогнул с ним за компанию. – Тут и без тебя все лужи пересохли, а ты последнюю разбазариваешь. Чем теперь пожар по-твоему тушить?
Оба малыша с испугом и любопытством уставились на знакомую толстую фигуру Тольки. Он стоял с пустой бутылкой в руке и тыкал пальцем в сторону помойки. Там полыхал ярким пламенем мусор, который сам же Толька поджег из озорства. Но боясь быть изобличенным, решил тут же погасить разыгравшееся на жаре не на шутку пламя.
Валька в упор глядел на него и на его бутылку и думал, ударит или пожалеет. Но, не дожидаясь финала, начал медленно, но уверенно пятиться назад и благоразумно зашел за спину товарища, который стоял окаменелый и тоже пристально следил за каждым движением Тольки-драчуна.
