– Не без этого, но то ждет, – не стала я отрицать, а затем плотоядно улыбнулась, оценивающе посмотрев на всю очередь. – Прежде я залью всю эту великолепную залу кровушкой своей дурной. А на закономерный вопрос вашего начальства, кто тут устроил кровавую баню у приемного зала Оракула, я укажу на вас. Тех, кто допустил такое непотребство, удерживая в дверях живую человечку, чей организм очень хочет продолжения рода и ведет всяческую подготовку, – кокетливо улыбнулась я, все еще сомневающемуся синекожему. – Кстати, я не упоминала, что в этот период человеческие женщины еще очень мнительные и слегка говорливые не в меру? Вот сейчас меня сильно мучит вопрос, не толстая ли я? – повернулась я к изумленному демону боком, а затем замахала на свое лицо ладошками и плаксиво, словно пыталась сдержать слезы, дрожащим голосом воскликнула: – Молчишь? Молчишь! Я толстая!!! Все слышали? Он меня толстой назвал, хамло! Ну вот, сейчас расплачусь, – предупредила я, морща лицо, словно проглотила настойку из чеснока и хрена и обмахивая лицо ладошками. – Ты! – резко указала я на второго в очереди, но от моего внимания вздрогнувшего. – Не видите, человеку плохо? Девушка в беде и толстая!
– Так, а чем помочь? – растерялся тот.
– Несите сладенького!!! – рявкнула я так, что некто из очереди дернулся и едва не выронил уже знакомый мне шарик энергии, с которой игрался, словно с игрушкой. – Рожать сейчас буду…– вдруг решила я, постучав себя по подбородку.
– Так ты еще не беременная, – рискнул кто-то заметить.
– И кровушку исторгать собиралась… – невинно напомнил какой-то смельчак из очереди.
– А как знать, что именно нутро исторгать будет? – не растерялась я. – Вдруг я не толстая, а дитяткой обремененная? – задала я резонный вопрос, а затем фыркнула: – И вообще, даже если не беременная, дело то важное, подготовки требует. От репетиции хуже не станется, – рассуждала я, а затем прочистила горло, выпучила глаза и заорала: – А-а-а-а!!!
– Ты чего орешь, дура? – закрыв руками уши, возмутился синерожий.
– Вот сразу видно, что жены у тебя нету, – посетовала я и неудовлетворенно цыкнула, отвлекшись от имитации родов. – Не видишь? Схватки репетирую! – пояснила я и вновь набрала в грудь побольше воздуха. – А-а-а-а-а-а-а!!! – орала на одном выдохе. – Обзаведешься семьей – поймешь, – назидательно добавила я. – А пока можешь со мной репетировать радостное событие деторождения! У вас-то рожками вперед, наверное, дитятко идет, потому ваши жены и того хлеще орут! Привыкай, не все же век холостым ходить! – заметила я, отметив, что двое или трое из очереди страдальчески вздохнули, понуро кивая рогатыми головушками. – А-а-а-а... сладенькое роженице кто-нибудь даст?! – и вовсе обиделась я. Да и кушать и впрямь хотелось. – Можно и мясца зажаренного! Только постного, а то я на диете, – озвучила я свое пожелание и вернулась к главному: – А-а-а!
– Ладно-ладно! – взвыл синерожий. – Идите первыми, только прекрати орать!
– То-то же, – важно шмыгнула я, расправив подол запачканного землей и прелой травой сарафана, и мотнула головой ожидающему Володе на двери: – Ведите, господин Володька, на суд несчастную роженицу!
Демон, до тех пор с искренним интересом взирающий на мое представление, одобрительно усмехнулся, а затем, толкнув синекожего плечом, прошел первым. Я, было, двинулась за ним, но тут меня остановил тихий голос того, кто нехотя уступил нам очередь:
