– Что характерно, – заметил Караев, – если бы подобное происходило в Азербайджане, сейчас бы вопль стоял на всю Россию, а прибалтам все сходит с рук. Как только они не гнобят русских, все молчат, словно в рот воды набрали. Когда их телевышку захватил спецназ, вся российская интеллигенция на уши встала, а сейчас такое ощущение, что она стоит раком.
Маша кашлянула.
– Извини.
– Ничего, мой папа тоже любитель крепких выражений. Нашему поколению, наверное, никогда не понять ваше, я часто спорю с родителями. Как можно жалеть о Советском союзе. Ведь вы жили при коммунистическом строе; – железный занавес, отсутствие демократических свобод.
– Мы не жалеем, – мрачно произнес Караев, – мы испытываем ностальгию. Это была прекрасная страна, и ее создавали отнюдь не коммунисты. Советский союз возник не на пустом месте. Была Великая Российская Империя. Большевики лишь поменяли название. А что сделала эта шпана? Пользуясь отсутствием батьки, собралась, быстренько подмахнула бумаги и объявила себя свободными; ели-то от пуза они давно, но хотелось, чтобы об этом весь мир узнал. И ведь какая странная закономерность наблюдается, во всех республиках правят бал оголтелые, в прошлом, коммунистические бонзы. Люди, клявшиеся в верности коммунистическим принципам, теперь поборники демократического образа жизни, они теперь президенты, бывшие секретари компартий, стукачи, надзиратели, комитетчики. Оказалось, что в душе они все были демократы и диссиденты, просто время было такое…
– Извините, что перебиваю, – сказала Маша, – но я кончила.
Караев развел руками, потом полез в карман, достал несколько купюр и протянул девушке, – спасибо, за работу, только лучше говорить – я закончила.
– Почему, – спросила Маша, беря деньги и убирая их в сумку.
– Без комментариев.
– Не считайте меня ребенком, я понимаю, что вы имеете в виду, только каждый думает в меру своей испорченности.
– Как ты разговариваешь со своим работодателем.
– А зачем вы ставите меня в неловкое положение.
– Ну, хорошо, – Караев поднял руки, – я был не прав. Пойдем лучше выпьем.
Маша отказалась.
– Спасибо, мне нужно идти.
– Ну, как знаешь.
– До свидания.
– До свидания.
Девушка ушла. Караев некоторое время стоял перед закрытой дверью, потом погрозил кому-то пальцем и вслух произнес: «И никаких шашней с домработницей».
Утро следующего дня, впрочем, как вчерашнего, и позавчерашнего, началось с тяжелого пробуждения, и тревожных мыслей по поводу собственного поведения с домработницей. Медленно восстановив в памяти события вчерашнего дня и не найдя в них ничего предосудительного, Караев облегченно вздохнул и отправился в ванную комнату. Через час он в костюме и галстуке сидел перед письменным столом и пил чай из маленького грушевидного стаканчика. На краю стола в рамке стояла фотография молодой женщины в простеньком ситцевом халате. Караев допил чай и, глядя на фотографию, сказал вслух: «Ну, что же сынок, пора на работу». После этих слов раздался телефонный звонок. Караев подождал, пока включится автоответчик, и услышал женский голос: «Алло, Ислам, это я Лена, если ты дома возьми трубку, пожалуйста».
Караев взял трубку и произнес.
– Тебе же русским языком сказали, оставьте сообщение и вам обязательно перезвонят.
– Может быть, для начала поздороваешься, – спросила Лена, – а уж потом будешь ворчать.
– Ну, здравствуй.
– Здравствуй, как ты поживаешь?
