Однажды на Кавказе они с Копыловым оказались отрезаны от своих: с одной стороны – пропасть, с другой – боевики, не подозревавшие, что уничтожили не всех. Пока враги прочесывали лес, Стас с Олегом сидели тихо как мыши, забившись в какую-то каменную щель. Прорываться было не с чем, боеприпасы закончились, рация села сразу после того, как передали координаты.
Здорово они тогда влипли… Два сухпайка растянули на пять дней, а помощь всё не шла. Рядом ни ручейка, ни лужицы. Смахивали в кружки крупные капли утренней росы, таблетки от обезвоживания немного помогали, но пить-то хотелось! Когда на шестой день вдруг пошел сильный дождь, они готовы были кричать от счастья, но, конечно, не кричали, чтобы не обнаружить себя. В четыре руки растянули бушлат, с его желоба в узкий котелок струйкой стекала драгоценная вода. Потом подставили второй, а когда и он наполнился, жадно выхлебали оба и еще успели впрок воды набрать. Без пищи, как известно, можно прожить сорок дней, но, подъев последние крошки пайка, они уже были готовы совершить отчаянную попытку «штыком и лопатой» прорваться через отряд вооруженных до зубов врагов, которые обстоятельно устроились лагерем в каких-то ста метрах ниже, на открытом пологом участке. На вершину, заканчивающуюся обрывом, боевики больше не поднимались – к чему зря ноги ломать среди камней да деревьев? Стас с Олегом день и ночь наблюдали за противниками, прикидывали так и этак, и всё равно получалось, что живыми им не выйти, да что там, даже ни одного караульного внезапно не снять: всё просматривается, не подползти скрытно. Оставалось ждать помощи, которая вряд ли придет, и тихо умирать с голоду.
Но вдруг наутро после дождя на почти голых камнях (земли здесь было маловато) высыпали грибы: пузатые, с морщинистыми густо-коричневыми шляпками. Сказав, что белые можно есть сырьем, Владимир первым проглотил гриб. Поглядев на командира, Олег последовал его примеру. Белых было полно, только руку протяни. Съели штуки по три – вкуса почти никакого, но не гадость; затем Стас тонко нарезал несколько грибов и разложил ломтики на камне, чтобы подсохли, пока солнышко. Скрутившиеся кусочки приобрели настоящий аромат и вкус, их можно было сосать или жевать, а еще размачивать в воде и хлебать вместе с жижей, почти как суп.
Их выручили на одиннадцатый день. Вернее, в плановом порядке было принято решение уничтожить лагерь засевших в горах боевиков. На последний призыв Стасова по рации командование не среагировало, посчитав нецелесообразным ради двух человек ввязываться в серьезный бой.
С тех пор ни Стас, ни Олег не ели грибов. Ружье в лес Владимир Иванович прихватывал, потому что был уверен: среди деревьев и без оружия он будет чувствовать себя голым. Привычка присматриваться, оценивать окружающую обстановку, в любую секунду вскинуть ствол и выстрелить была у него в крови. Впрочем, он давненько не стрелял на поражение, всё больше ради тренировки. На эти загородные вылазки обычно прихватывалось несколько кусков толстой финской фанеры. Один из охранников навострился малевать на них человеческие силуэты со страшными рожами. После прогулки устраивалось развлечение: стрельба по мишеням. Стас стрелял виртуозно, он неизменно попадал в алые кружки посередине лба и в районе сердца нарисованной цели.
Олег знал, где может застать командира в середине субботнего дня, поэтому приехал прямо на поляну – там в последнее время устраивала тир команда Стаса. Завидев помощника, Владимир Иванович передал ствол стоявшему наготове охраннику и направился к застывшему на опушке Копылову. Заговорил еще на подходе:
