Насколько ему было известно, далеко не все в Чакале одобряли выбор Читама. Бата Балама многие считали слишком молодым для правителя и поговаривали о том, что лучше бы преемником Читама стал военачальник Зак-Куу-Мо. Юноша решил, что в первую очередь ему придется убедить всех подданных в его способности стать настоящим правителем.
Огонь в светильниках колыхнулся от сквозняка – кто-то открыл дверь.
– Бат Ахав Балам! Первый день твоего правления начался! – громко сказал Мидатль, заходя в храм.
Жрец встал на одно колено перед Батом, приложив руки к сердцу. Юноша быстро встал, готовый идти. У самого выхода из храма Мидатль произнес вполголоса, чтобы его слова никем, кроме юноши, небыли услышаны:
– Сегодня из Радужной башни я видел восход Утренней звезды – это плохой знак, грядет война.
Бат Балам на миг заглянув жрецу в глаза, решительно шагнул вперед и оказался на площадке, являвшейся верхушкой высокой ступенчатой башни. Вокруг расстилалось бескрайнее человеческое море – весь народ Чакаля пришел приветствовать своего нового правителя.
– Бат Ахав Балам! Твой народ ждет тебя! – торжественно сказал Мидатль.
Как только все собравшиеся у храмовой башни люди увидели Бата Балама, они стали на колени и подняли руки, чествуя нового ахава Чакаля.
Третий день в Чакале длился праздник. В храмах жрецы приносили жертвы в честь богов, прося у них покровительства Бату Баламу. Несколько пленников, захваченных еще при жизни Читама в последней стычке с врагами чакальцев – воинами из города Пакаля. При большом скоплении народа, перед Главным храмом, посвященным богу Чаку, пленников обезглавили. Кривыми ножами из темного стекла жрецы вырезали сердца из бездыханных тел убитых жертв и бросили их в чакмооли – чаши, которые держали в руках каменные фигуры полулежащих воинов.
Во дворце во всю чествовали нового правителя. Вдоль открытой веранды первого яруса дворца, который окаймляли резные каменные колонны, стояли длинные столы, уставленные самыми разнообразными яствами. Вся знать Чакаля пировала здесь.
Бат Балам сидел в большом зале на высокой скамье, встроенной в стену. На его плечах лежала шкура ягуара – того самого, который смертельно ранил Читама. Руки и ноги юного правителя были украшены бусами из нефрита, голову увенчивал высокий убор из перьев, блестящих светлых камней и перьев кетцаля. В правой руке Бат держал жезл, верхушка которого была сделана в виде орлиной головы – это был знак верховной власти правителей Чакаля.
– Да будет к тебе милостив Чак, чьим городом ты повелеваешь! – перед Батом склонился в поклоне один из самых знатных воинов города.
Подданные вереницей тянулись в зал, где отдавали почести новому правителю. Бат Балам милостиво кивал каждому, кто представал перед ним и касался жезлом его правого плеча – это показывало, что теперь этот человек обязан во всем подчиняться ахаву.
Бату нравилось, что все вокруг стали такими почтительными и робкими. Он самодовольно улыбался. Лишь одно омрачало ему радость – его мать, Ичхако, по-прежнему не выходила из своих покоев и даже не пришла поздравить сына. Но юноша постарался не думать о странном поведении матери, решив, что когда кончится церемония его чествования со стороны подданных, он сам навестит Ичхако и поговорит с ней.
В зал быстрым шагом вошел Зак-Куу-Мо. Когда Бат Балам разрешил ему говорить, военачальник сообщил:
