– Да какого дьявола вам еще от меня надо? – я почти взвыл, ударив ладонью по столу интенданта Восходов.
Сегодня он даже был трезв. Смотрел на меня, вжавшись в спинку стула, лупал глазами. Медаль с «короной» турнира сиротливо лежала на столешнице. Блеклая и бестолковая.
– Бесплатно? По рукам! – уточнил я во второй раз. – Я готов, повторяю…
Я даже убрал обломок меча, когда зашел в комнату. И явно не собирался никого больше резать сегодня.
Мало. В Воснии всем всего мало!
– Э-э-э, – протянул этот пьяница и покосился на дверной проем. Я обернулся. Нас не подслушивали. Интендант зашептал: – Я никак не могу вас принять, поймите.
Я развернулся, прихватил один из стульев, с противным скрипом протащил его по полу и уселся напротив.
– Я только что взял корону турнира, вашу мать! Сколько у вас гвардейцев под флагом, которые фехтуют хотя бы вровень со мной?! Трое, двое?! Ринсу и вовсе сломали ребра…
Я снова ударил ладонью по столу. Подонок подпрыгнул на месте.
– Никуда я отсюда не денусь, если вы сейчас же не…
На лице интенданта разлилась боль. А я даже не начинал его бить.
– Не могу. Т-только не в Криге, милорд. Никак нет, смилуйтесь! – Он снова покосился на проем. – Ваши друзья…
«Большая удача, что Симон вас приметил. Через пару лет вы будете благодарны», – вспомнились слова Варда. Благодарности моей не было предела.
Взять корону турнира – путь к свободе? Ха! Я обманывал сам себя.
Я опустил плечи и выдохнул:
– Хочешь сказать, что я по жизни тут застрял?
– Мне искренне жаль, милорд, но…
– О, ты еще не представляешь, что такое сожаления, – я цедил слова. – Я третий год гнию в вашей помойке. И я забыл про милосердие. – Боль от синяков не утихала, я поморщился. – Знаешь, что случится дальше? С моими «друзьями»?
Интендант замотал головой:
– Я не с ними, поверьте! Никто их не люб…
– И с теми, кто им помогал? Увидишь. Начну с тебя. – Я положил пальцы на рукоять уцелевшей керчетты. – Выпотрошу и оставлю подыхать рядом с поганым ведром!
За словом – дело. Я поднялся с места.
– Стойте, стойте, я!..
Керчетта легко вышла из ножен и блеснула щербатым острием. Интендант зашарил руками по столу.
– Все, что я могу, – он еле лепетал и, не отрывая взгляда, вытащил лист бумаги. Открыл чернильницу. – Рекомендовать. И не просите большего!
Буквы неровно заплясали, появляясь под его пальцами. Лицо интенданта вспотело, будто его держали над костром. Я бегло прочитал слова за его ладонью:
«Предъявителю сего… Лэйн Тахари… рекомендован…»
Интендант в жизни так быстро не работал. Он подул на чернила, погрел смесь для оттиска и забормотал:
– Поклянитесь, что не покажете. Никому-никому!
– Как же я его вручу? – я нахмурился.
– Никому, кроме сержанта в Оксоле. Никому в Криге. – У него задрожала нижняя губа.
– Никому в Криге не покажу, даю слово.
Знал бы ты, пьянчуга, что я дважды не сдержал его и перед самим собой. Ударив печатью по письму, интендант рухнул на свое место. Я забрал свой билет на волю, развернулся к выходу.
– Ох и пожалею же я об этом, – запричитал пьяница за моей спиной. – Ох и пожалею…
– Это уж с какой стороны поглядеть, – хмыкнул я и спрятал письмо под рубахой.
Питейная «Выше неба»
– Слава победителям! – заорал Рут, стоило мне сунуться в питейную.
– Горе нищим, – осадил его я и уселся напротив.
Рут не смутился и заявил, что угощает.
– Это не обязательно, – заметил я тише. – Вард расплатился за турнир, – я похлопал по поясу. Зазвенели кровавые монеты. Бок до сих пор болел после того, как я падал на землю.
