Анника открыла рот от удивления:
– Барбара Хансон? А ее каким ветром сюда занесло?
Полицейский наклонился вперед и понизил голос.
– Они не задержаны, – сказал он. – Это я знаю наверняка.
– Персонал дворца тоже допрашивают?
– Нет, никого из них не было здесь ночью.
– А кого еще?
Мужчина в дождевике и больших сапогах двигался в их сторону, полицейский явно занервничал.
– Вам надо идти, – сказал он и повернул ее спиной к дворцу.
Анника медленно направились к мосту, к другим журналистам. Она достала мобильник и позвонила Спикену. Шеф новостей, похоже, сидел на своем рабочем месте и ел, он чавкал и прихлебывал, пытаясь разговаривать в промежутках.
– Что говорит Веннергрен?
– Не знаю, он общается только с полицией.
– Черт, они задержали Веннергрена? Он ведь журналист! Судя по звуку, какая-то жидкость попала в трубку. Анника скривилась:
– Я не сказала, что он задержан, его допрашивают в качестве свидетеля. Кроме того, в хорошей компании, Барбара тоже здесь.
– Хансон? Черт, Шюман ведь просил ее прекратить писать всякое дерьмо о Мишель Карлссон.
Анника почувствовала себя немного не в своей тарелке. Честно говоря, она особо не утруждала себя чтением собственной газеты, пока находилась в послеродовом отпуске, особенно наполненных злобой и желчью творений Барбары Хансон, потому поменяла тему:
– Допросу подлежат всего двенадцать человек.
– Кто конкретно?
Шеф новостей явно закончил есть, он рыгнул и закурил сигарету.
– Главным образом люди из телевизионной команды, по моим догадкам, но я выясню это.
– Нам нужны имена и фотографии всех, – сказал Спикен и на ходу вчерне придумал заголовок: – «Выжившие в бойне во дворце. Один из них убийца… И их было всего двенадцать…» Вот черт, просто конфетка.
– Поэзия, – буркнула Анника и прервала разговор.
– Что будем делать дальше? – поинтересовался Бертиль Странд.
– Пойдем на парковку, – ответила Анника.
Они подлезли под ограждение у конца моста и вышли к остальной медиабратии.
– Как вы пробрались внутрь? – поинтересовался репортер из «Конкурента», крупный блондин в мокрой кожаной куртке.
– Мы спрятались в Волчьей яме еще вчера вечером, – сказала Анника и направилась к Конюшне.
Она расслабилась и наконец начала снова ощущать свое тело. Руки больше не сводила судорога, неприятное ощущение в животе улеглось. Вода, ранее попавшая за воротник, нагрелась от кожи, она прошлась немного, чтобы размять суставы.
Полицейский в униформе вышел из Конюшни, довольно долго возился с замком. Потом поспешил к дворцу, не обращая внимания на журналистов. Анника проводила его взглядом, чувствовала, как дождь барабанил по закрытой капюшоном макушке. Ноги при каждом шаге слегка утопали в пропитанной водой земле, вокруг следов в ней сразу же образовывались лужицы. Она смотрела на нее, коричневую и пятнистую, где смешались гравий и всякая дрянь. Имевшую кисло-затхлый запах.
«Швеция, – подумала она, – какая дерьмовая страна». Потом слегка поправила себя, испугавшись собственной мысли.
Нет, она ведь не так плоха, по крайней мере, если в ней есть такие люди, как хоккеист Фоппа, и ее благосостояние, и природа.
Природа.
Анника попыталась различить ее за завесой дождя. Увидела только смутные очертания неясных оттенков серого и коричневого цветов.
Она вытерла нос, избавилась от ощущения сырости под ним.
Помимо «Конкурента» Анника заметила журналистов государственного телевидения, радио Сёрмланда, Эст-Нютт и ее старой местной газеты «Катринехольмс-Курирен», которые вовремя оказались с внутренней стороны ограждения. Их автомобили были небрежно припаркованы около Садового флигеля. Она достала ручку и блокнот и обратила взор в сторону машин.
