– Вообще-то Ксюша… То есть мы… – Макс отвел взгляд. – Мы хотели стендапера… Ну, Эрика Саакяна. Помнишь, он еще в КВН был?
Глеб закатил глаза и съехал по спинке ванны под воду. И этого человека он считал своим другом! «Мы». Так мог бы называться самый жуткий хоррор всех времен и народов про то, как безумный ученый взял отличного парня и девушку с замашками диктатора, а потом сшил из них одно большое чудище с двумя головами. Посередине была бы голова девушки, а то, что осталось от парня, торчало бы у чудища из-под мышки и разевало рот раз в год по большим праздникам.
– И потом, у нас уже вроде как есть организатор, – добил друга Макс. – До свадьбы-то всего два месяца… Но я точно не уверен, этим Ксюша занимается.
Глеб вынырнул, отплевываясь, и протер глаза. Да, перед ним сидел все тот же Макс Гороход. Старина Макс, с которым они учились в МГИМО, с которым ездили в летний швейцарский лагерь. Можно сказать, прошли огонь, воду и горнолыжные трассы. И вот сейчас, когда действительно понадобилась его помощь, и не какая-то там благотворительность, в конце концов, Глеба ведь не занесли пока в Красную книгу, а баш на баш, Гороход сидит тут и бормочет про армянских кавээнщиков.
– Ладно, ты домывайся тогда… – Макс встал и по стеночке выскользнул из ванной.
Глеб со всей злостью саданул по кафелю. Настроение скатилось в такую дыру, что по сравнению с ней Мариинская впадина показалась бы скромной ямкой в песочнице. Тысячу рублей на беляши он уже потратил, а других бизнес-планов пока не придумал. Может, натырить у Ксюши ароматических палочек и продавать их грустным людям из метро? Может, они и грустные такие всего лишь оттого, что не нюхали ничего приятнее друг друга?
Идея показалась Глебу печальной, но на всякий случай он несколько палочек все же припрятал в карман халата. Как знать? Если с сегодняшнего дня его жизнь покатилась под откос и от него по очереди отказались отец и лучший друг, то завтра и вовсе не стоит ждать ничего хорошего.
Впрочем, Макса, в отличие от Рудакова-старшего, явно мучило чувство вины. Из ванной он встречал Глеба как призера-олимпийца: накрыл стол, пивка подал в запотевших бокалах, повесил на спинку стула чистую одежду. Вообще-то Гороход был невысок и телосложением напоминал жука-водомерку, а потому его спортивные штаны едва доставали Глебу до середины икр, а задницу обтягивали как велосипедки, но пришлось довольствоваться тем, что дают. Ощущение тепла и сухости и сэндвич с копченой индейкой отчасти вернули Глебу благостное расположение духа, и он решил дать другу еще один шанс.
Устроившись поудобнее на гостевом диване, Рудаков подождал, пока Макс укроет его пушистым пледом, – белым, само собой, – положил щеку на ладонь и, разглядывая отсветы от торшера на потолке, задумчиво произнес:
– Знаешь, даже лучше, что твоя Ксюша сама контролирует свадьбу. Конечно, это будет нудное мероприятие, но девчонки такое обожают. Салфетки, открытки, цветочки… Пусть развлекается. Считай, это наш ей подарок.
– Ну… Спасибо, наверное. – Макс уже собрался уйти, но Глеб похлопал рядом с собой.
– Не благодари, братан! Это же выгодно нам обоим! Вот смотри: все придут на эту вашу свадьбу, и такие: «Господи, да тут же мухи дохнут! Нет, когда мы будем жениться…»
– Кто – мы? – Гороход наморщил лоб, как когда-то на экзамене по макроэкономике.
Глеб вздохнул. Макс всегда соображал туго. И если бы ректор не был его крестным отцом, то пять лет института встали бы семейству Гороходов в круглую сумму.
