Праздник непременно наступит. 13 новогодних историй - страница 16

Я развернул листок и увидел в нижнем углу нарисованную зелёным фломастером ёлочку. Вместо игрушек на ней красовались блестящие звёздочки из фольги. Я сам их когда-то вырезал и наклеил. И почерк тоже был знакомый! Да и каждую ошибку я узнал, потому что это оказалось моё письмо! То самое, позапрошлогоднее.

Значит, он его всё же получил? Получил, но не исполнил? Вернее, не совсем исполнил! И не ответил даже…

С моего носа сорвалась слезинка и шлёпнулась на ёлку. Фломастер расплылся полупрозрачной кляксой. Я даже не заметил, откуда она взялась, слезинка эта. Подумаешь, не поехал я тогда в Красную Поляну. Маме с папой я бы этим не помог. Там же Цихлазома Лабиатум, Альбина то есть, на горных лыжах рассекала. Да и с горы съехать я бы ни за что не решился. Даже в шлеме. Я высоты больше всего на свете боюсь. Меня от неё тошнит… Но всё равно обидно. Может, я бы собрался и рискнул? Выпил бы таблетку от укачивания и жахнул вниз. А папа за мной. Без своей Цихлазомы…

Я сложил письмо с кляксой и вдруг услышал чьи-то шаги. Сунув конверт в карман, я соскользнул под стол. Шаги приближались, шарканье становилось всё громче… Совсем близко скрипнула половица. Я увидел ноги в домашних тапочках с заострёнными кверху носами. Тапочки постояли немного и исчезли. Шаги стихли. Где-то чуть слышно хлопнула дверь.

Я выбрался из-под стола и кинулся к выходу. Не заметил, как пролетел лабораторию и библиотеку, выбежал на внутренний балкон и чуть было не налетел на девушку в берете. Она стояла ко мне спиной и, перегнувшись через перила, что-то сосредоточенно высматривала. Я дал задний ход и на цыпочках нырнул в первую попавшуюся комнату. У стены увидел огромный одёжный шкаф, стараясь не скрипеть половицами, забрался в него, осторожно прикрыл за собой дверцу и нос к носу столкнулся с ним…

Дед Мороз!

Он оказался гораздо выше Марка. Ростом – с башню «Делового центра». Такой же бесконечный! Да и в плечах шире раза в два. Не башни, а Марка. Высокая округлая шапка с отворотом, расшитая снежным узором красная шуба, а сверху такой же длинный жилет, только без пуговиц. Дед Мороз его как раз натягивал, когда я в шкаф залез.

Он увидел меня, подошёл вплотную, наклонился и пробасил прямо в лицо:

– Здравствуй, Матвей! Ты не поправишь мне пелерину?

Я даже пальцем пошевелить не мог, не то что поправить не пойми что. В горле пересохло, язык разбух и прилип к нёбу.

«Обезъяз с остолбенеем!» – подумал я и замычал с вопросительной интонацией.

Дед Мороз расхохотался. Голос у него был мощный и гулкий. Сверхзвуковой. Ой нет, низкозвуковой. Меня даже немного в стену вдавило.

– Отомри! – с улыбкой сказал Дед Мороз. – И поправь мне, пожалуйста, воротник! На сцену пора, а Снегурочка куда-то запропастилась…

– Здрав-ствуй-те! – по слогам выдавил я и наконец пошевелился.

Негнущимися пальцами я расправил заворот на отороченном белым мехом воротнике, аккуратно разложил его на двухметровых плечах, разгладил складочки… и вдруг снова остолбенел.

Стоп! А откуда он знает моё имя?

– Вот это другое дело! – сказал Дед Мороз и тряхнул волнистой, как овечья шкура, бородой. А потом распахнул дверцы шкафа, сунул под мышку валенки и, пригнувшись, шагнул в комнату.

«Интересно, а борода у него настоящая?» – подумал я и только сейчас сообразил, что это не шкаф, а гардеробная комната с великанской одеждой. Здесь тебе и длинные шубы на крутящихся вешалках, и летние рубахи с вышивкой, и шапки с рукавицами, и валенки, размера так пятидесятого, и даже лапти! А в углу – кожаный байкерский жилет на железных заклёпках с российским гербом на груди. Широченный такой, как у Железного человека!