Праздник, припорошенный снегом - страница 13

– А ваша жена против не будет, Казанова? Одинокий, блин, бродяга любви…

Реакция таксиста была мимолетной. Он направил взор сначала на кольцо, а потом стал пускать молнии взглядом в мою сторону через то же зеркало заднего вида.

– Услуга помощи с багажом будет стоить вам… – сквозь зубы проговорил. На этом наш диалог был окончен. Прервали мы его только во время оплаты дороги. Даже до моего поезда шли молча.

«Да уж, – думала я, – натянутая атмосфера. Если так начинается мой путь в Микитинск, то каких событий ожидать в дальнейшем?» Помните, я рассказывала вам, что обожаю себя накручивать раньше времени и начинать паниковать.

Вокзал в канун Нового года ничем не уступает рынку начала 90-ых в то время, когда туда завозили новые джинсы «Levi’s» или видеокассеты с зарубежными боевиками. Людей – тьма. Толкучка, ругань, нецензурная брань, но вместе с этим какая-то сообщенность, что ли. Будто мы все участвуем в общем заговоре и в предвкушении развязки. Здесь все какие-то по-теплому свои и одновременно раздражающе чужие. Каждый сам за себя, но если тебе вдруг требуется помощь с чемоданами, обязательно найдется кто-то, кто поможет.

Мы с таксистом подошли к поезду до Микитинска почти в самый притык, когда до отправления оставалось всего минут пять. Пассажиры суетливо и активно рассаживались, а проводники, форма которых была украшена гирляндой серебристого цвета, быстро проверяли паспорта и билеты. Когда появилась я напротив своего вагона, проводники соседних, казалось, выдохнули с облегчением, а вот сопровождающая моего явно напряглась.

– Драсьте, – радостно воскликнула я, дождавшись, пока нерадивый джентельмен уйдет и поставив всю свою поклажу на асфальт рядом с лестницей в вагон.

– Здравствуйте, – подозрительно ответила проводница.

– Вот она – я. Вы же Тамара, да?

Женщина чуть поморщила лоб и непонимающе взглянула на меня. В ее глазах, наверняка, я выглядела кем-то, свалившимся с Луны со всеми своими пожитками. И камином. На всякий случай.

– Ой, совсем забыла. Вот билет на поезд, вот паспорт. А вот письмо вам… А еще я хочу поблагодарить вас за добросердеч…

Проводница развернула записку и пробежалась по ней глазами.

– А хос-с-с-пади! – воскликнула вдруг. – Так Тома же заболела! Я вместо нее вышла сегодня. Тома дома болеет! Ничего не знаю…

– К-к-к-ак, дома? К-к-ак болеет? А… что мне делать? – в этот момент я ощутила беспомощность и, наверняка, со стороны походила на потерянного новорожденного котенка.

– Поезд отправляется через две минуты. Девушка, не знаю ни о каких ваших договоренностях с Томой, она мне ничего не говорила. Но все эти вещи… они просто не поместятся под вашу полку.

– Я знаю! Но… но… дети! – мой голос предательски задражал и казалось, сейчас сорвется и превратится в плач.

– Ничем не могу помочь. Так вы заходите или нет?

– Пожалуйста! Пожалуйста! Н-н-ну… это вопрос жизни и смерти… Будьте же вы милосердной… Я… Мне…

Закончить фразу я не успела, так как раскатистым эхом по вокзалу прокатилось:

«Внимание! Внимание! Поезд до Микитинска отправляется! Просьба всем пассажирам занять свои места, а провожающим отойти от платформы!»

Я поняла, что действовать надо решительно. Не время для уговоров. Сейчас всё только в моих руках. Проводница стояла уже на самой высокой ступеньке, облокотившись на поручень. Я схватила первый, самый маленький по величине рюкзак, в котором лежала вся новогодняя атрибутика – начиная с гирлянд, заканчивая баллончиками с искусственным снегом и блестками. Замахнувшись как следует, я бросила рюкзак прямо в проводницу. Та, на мгновение ошалев и даже чуть потеряв равновесие, хотела, было, закричать: «Хулиганка, что ты…» – но не успела, так как прямо в нее прилетела следующая моя сумка. А потом еще одна. На перроне оставались только чемодан с одеждой и камин. Поезд потихоньку начинал трогаться и я, дабы не терять ни мгновения, воспользовалась шоковым состоянием проводницы, схватила камин (по весу он достаточно легкий, разве что громоздкий) и начала тыкать прямо в бедную работницу состава.