Находчивый Гошка радостно выдаёт гениальную, по его мнению, идею:
– Если отсюда нельзя, то мы оттуда будем волшебничать! Можно?
– Дайте команду! – напрашивается на приключения Ерошка.
Однако Дед Мороз неумолим:
– Нельзя, – это он Гошке. – Не дам, – это Ерошке. – Не приставайте, – это обоим.
А напоследок властелин зимы возглашает:
– Ступайте лучше клюкву собирать!
С небес на землю! Не даёт Мороз Иванович своим снеговикам никакой возможности подвиги во имя волшебного царства совершать.
Хотя можно сказать и так: Мороз честно держит слово, данное Снегурочке.
Глава третья
Большая любовь в маленьком кафе
Пока разобиженные снеговики Гошка с Ерошкой топают по волшебному лесу, жалея Снегурочку – ну и выбор у неё! – и перемывая косточки Деду Морозу – на корню зарубил нашу инициативу, старый! – сама Снегурочка, она же Надежда Ивановна Николаева, и Николай Петрович Иванов сидят за столиком в школьном кафе.
Николай, не сводя очарованных глаз с Надежды, спрашивает её:
– Ещё мороженого?
Она реагирует моментально и с каким-то не совсем понятным, если не сказать совсем непонятным, Николаю восторгом:
– Ещё!
Николай на всякий случай интересуется:
– А вы голос не посадите? Он у вас такой…
Они пока ещё на «вы», но это сейчас закончится.
Осталось меньше минуты до перехода от общепринятого и уважительного «вы» на мягкое и сердечное «ты».
Сейчас Надежда не скрывает своего любопытства. Какую девушку не тронут слова парня о её голосе?
– Какой? – спрашивает Надежда с придыханием.
У Николая сердце колотится, в горле пересыхает, он чувствует, что тонет в её глубоких глазах… Набрав воздуха, парень честно признаётся:
– Хрустальный!
Надежда опускает глаза и с некоторым разочарованием – наилегчайшим, почти неразличимым, но всё-таки существующим, как существует невесомая снежная пушинка – произносит:
– А я думала, ты скажешь: нежный…
И, встрепенувшись, тоже выпаливает:
– Ой, ничего, что я на «ты»?
Николай рад, что она перешла на «ты».
Николай счастлив, что она с ним на «ты».
Но он вдруг отчётливо понимает, что сейчас, в данный момент, в самом начале, в этом зарождении чувств, в этом пробуждении, в этой искорке, которая может и не воспламениться, не надо выплёскивать своё ликование. Он становится строгим и серьёзным и, словно вспомнив что-то, задумчиво произносит:
– Мне кажется, мы когда-то встречались и были на «ты»…
Сказать, что после этих слов Надежда вдруг смутилась – ничего не сказать. Слова Николая полоснули её так, что она покраснела и потупилась.
– Мне пора, у меня скоро урок…
Николай не может на неё не смотреть.
Он понимает её настроение.
Он чувствует её состояние всеми фибрами души.
Но почему-то не находит ничего лучше этого вопроса:
– А мороженое?
Какая приятная неожиданность! Оказывается, именно таким вопросом, дурацким и пошлым на фоне того, что творится в их душах, можно разрядить ситуацию.
Надежда встрепенулась, рассмеялась и махнула рукой:
– Давай!
И в этом вполне безобидном «давай» Николаю почудилось что-то лукавое и озорное. Будто не молодой педагог Надежда Ивановна Николаева перед ним, а совсем ещё девчонка в русских сапожках. Шубка меховая, варежки пушистые. Стоит на краю снежного поля и машет всаднику на белом коне: мол, давай, лети вихрем по этому белоснежью, а я буду тобой любоваться!
Да и всадник-то не кто-нибудь, а он сам – Коля Иванов.
Снегурочка всё это почувствовала вместе с ним.
Тут же мороженое отставила, руки на колени опустила, смотрит на Колю во все глаза, словно впервые его увидела.
