Предание о лисьих следах - страница 15

– Где, дракон побери, моя младшая дочь?

Стражник растерянно завертел головой; видно, ему нечего было ответить своему правителю. Король тяжело вздохнул, коротким движением поправил седые волосы и направил бесцельный взгляд вдаль. Эвеард был рожден в не слишком солнечных землях, но красноватый загар уже не смывался с его кожи; отпечаток многолетних военных походов навсегда останется с ним, как напоминание о молодости, полной побед и поражений. Однако это совсем не делало его похожим на островитян, коими теперь полнился его двор; цвет глаз сильно выделял его на их фоне. Династия, начавшаяся с первого короля Греи, Уинфреда, обладала редкой среди людей особенностью – светло-серой радужкой. Впрочем, сильная челюсть, делающая лицо короля почти квадратным, и впалые щеки, ничуть не полнеющие от сытной жизни во дворце, и без того выделяли Эвеарда среди мужчин его возраста. При виде этого человека никто не засомневается, что перед ним стоит король.

Из замка вышли две женские фигуры: одна – темноволосая, явно южанка, пусть и давно живущая в наших краях, вторая – бледная, невесомая девушка с пшеничного цвета волосами. Их богато расшитые платья сверкали в свете утренних лучей, недвусмысленно сообщая о положении в обществе. Обе встали рядом с Эвеардом. Жена и дочь.

– Рады приветствовать вас и ваше войско, принц Хант, – удивительно низким голосом произнесла южанка, одаривая гостя легким, почти незаметным кивком. – Королева Ровена, к вашим услугам.

– И принцесса Минерва, – безразлично дополнила ее дочь.

Толпа за моей спиной будто бы забурлила, то вздымаясь, то расходясь в стороны. Младшая дочь короля спешила к помосту, не успев к мероприятию из-за, вероятно, увлекательной прогулки по городу, хотя я едва ли мог представить место, из которого недавнее шествие можно было не заметить.

– Слава Богине, – вздохнул король негромко.

Чуть мятое фиолетовое платье мелькало в толпе, а локоны, точь-в-точь повторявшие цвет волос королевы, развеваясь, задевали прохожих. Я отступил, как поступали все, кто оказывался на пути опоздавшей особы. Пробегая мимо, она, как и прошлым вечером в таверне, замерла, из толпы глазеющих выбрав именно мой взгляд.

Так вот оно что. Значит, принцесса.

Наконец она добралась до членов своей семьи и, не обращая внимания на крайне недовольный вид короля, позволила себе отдышаться.

– Ариадна, – наконец представилась она.

Впечатленный забегом принцессы Хант хмыкнул; я бы назвал его улыбку не иначе как непристойной.

– Рад знакомству, – поприветствовал Хант, а затем медленно потянулся к своему уху. Принцесса, считав намек, запустила руку в волосы и вытащила застрявшую в них соломинку; вероятно, выбилась из подушки на постоялом дворе. – Я счастлив быть здесь, Ваше Величество, и надеюсь на плодотворное сотрудничество наших великих держав. А сейчас, если позволите, нам нужно где-то разместиться. Я буду в столовой к полудню – со всеми дарами, что переданы вам с моих земель.

Толпа засвистела и захлопала в ладоши. Причину для аплодисментов я, видно, упустил, но последовал примеру горожан. Ариадна растерянно смотрела на меня с высоты помоста, перебирая пальцами подол платья. Не знаю, как выглядел со стороны я сам, но скрывать замешательство я не пытался.

Все встало на свои места, сложилось из мазков краски в цельную, яркую картину. Грамотная речь, дорогая одежда, редкое оружие. Если принцесса хочет обучиться искусству владения клинком, для нее, полагаю, тут же находится лучший учитель, и потому ее навыкам удивляться не следовало. Вопросов, однако, оставалось много. Зачем пробираться в лес и скрываться под чужой личиной? Могла ли она быть разведчиком? Представителей данной профессии убивают, не оглядываясь на законы, но никто не посмел бы обвинить в подобном дочь короля. Разве ей не полагалось наслаждаться роскошью и властью? Я допускал, что имел весьма ограниченное представление о представителях знатных родов, и все же я точно знал, что они, в отличие от эльфов, могли наследовать и захватывать власть; это накладывало на их общество мрачную тень честолюбия. Деньги и влияние, которое они дарили, не меняют в нашем мире ничего, кроме тяжести кошелька, в то время как люди молятся монетам едва ли не истовее, чем эльфы – Матери Природе.