Я задал вопрос, чтобы прервать нависшую тишину, давившую на плечи нестерпимым грузом; мой интерес был совершенно серьезным, но принцессу он заметно позабавил. Она не выходила из роли, наигранно прикрывая рот ладонью, что весьма забавно контрастировало с хрюкающей от смеха Мией после состязания в трактире. Заметив серьезное выражение моего лица, она изменилась в лице.
– Ты… ты серьезно?
– Более чем.
– Разве эльфы – не древняя раса, превосходящая людей в развитии, и бла-бла-бла?
Узнаю лисицу.
– Мы говорим на вашем языке… – прислоняясь к стене и складывая руки на груди, объяснил я, – …как ты могла заметить. Но письменность, за редким исключением, не изучаем. Нет нужды.
Ариадна, посчитав аргумент разумным, пожала плечами и не глядя запрыгнула на подоконник; сердце на секунду замерло. Неустойчивое положение принцессы заставляло кровь разгоняться и огненными потоками проходить через вены, чтобы в любой момент суметь среагировать.
– Я могу научить тебя, – заявила она.
– Боюсь, я не могу позволить себе такого учителя. Разве что Ваше Высочество не принимает оплату листочками да травинками в довесок к монетам.
Ариадна смягчилась, но обращение ее не порадовало.
– Прошу, не называй меня так. Как хочешь, но только не «Ваше Высочество». При первой встрече я не просто так…
– Хорошо, лисица, – перебил я ее.
Будь мы в замке, эта выходка могла бы стоить мне головы. Однако принцесса, судя по реакции, приняла это как комплимент; ей не хватало неформального общения. Прозвище ей, казалось, тоже пришлось по нраву.
– Можем встречаться дважды в неделю. Или трижды, – деловитым тоном предложила Ариадна, заходив кругами по комнате, словно планируя не уроки письменности, а военное наступление. – После заката здесь, в башне. Тут редко кто-то дежурит, поэтому всегда смотри в это окно. – Она указала на место, откуда чуть не выпала несколько минут назад, а затем перевела взгляд на факел на стене напротив. – Если путь будет чист, я буду зажигать огонь. Если нет – значит, я не сумела выбраться из лап придворных или прогнать стражу.
Я кивнул, подтверждая, что запомнил условия. Не представляя, как будут проходить наши занятия, а также ради чего мне вообще учить людскую письменность – уж точно не ради таблички на входе в башню, – я не придумал ничего лучше, как спросить:
– Что, хочешь проводить вместе больше времени?
– Похоже, однажды пересекшись, наши пути теперь переплетены. А я не люблю неграмотных, – с наигранным презрением бросила она, и мы обе рассмеялись.
Полагать, что три вечера в неделю принцесса будет посвящать мне, было самонадеянно и глупо. Список мешающих тому причин пополнялся ежедневно. Во-первых, король усилил охрану в замке, разбавив отряды гвардейцев множеством южных воинов. Во-вторых, зачастую Ариадна проводила время иначе. Каждый раз, когда в рассказе о ее дне я слышал имя принца Куориана, меня пробирала дрожь. Она едва ли хорошо отзывалась о нем; чаще рядом с его именем стояли прилагательные вроде «заносчивый», «высокомерный» и «наглый», но он, напротив, проявлял к ней недюжинный интерес. Его общество навязывалось лисице при любом удобном случае, и, если нам доводилось видеться после ужинов в его компании, Ариадна всегда приходила измученной, словно после выматывающей тренировки по рукопашному бою. В такие вечера мы мало что изучали; я лишь повторял пройденное, а она молча устремляла взгляд в пустоту и изредка тяжело вздыхала.
