– А ей сколько лет, этой Анне?
– Кажется, сорок семь, я точно не помню.
– Не девочка.
– Нет, не девочка. Кстати, она тоже художница.
– У вас в семье все художники?
– Если ты на меня намекаешь, то художник из меня – не очень, я все-таки искусствовед. А это не одно и то же. Но, видимо, гены такие в семье есть. Завидуешь? – он рассмеялся.
– Нет, мне хватит Ани. И Татка, кажись, тоже пойдет по художественным стопам. Так что не завидую никак. Продолжай, дорогой.
– Насколько я понял, убийство мужа пока не раскрыли. Самое интересное то, что подозревали именно ее. Но судья счел, что доказательств ее причастности недостаточно, и Анну отпустили. Потом было покушение на жизнь сына ее мужа, и опять подозрение пало на нее. Снова бездоказательно. Она стала получать письма с угрозами. И в то утро, когда она ждала самолет, чтобы улететь в Россию, ее задержали в аэропорту по подозрению в организации похищения невестки и внучки.
– У нее есть дети и внуки?
– Нет. Это жена и дочь пасынка.
– Их похитили?
– Да. Но потом они нашлись. То есть похитители их отпустили.
– Странные похитители.
– Там много странностей. В общем, с Анны взяли подписку о невыезде, поэтому она никак не может уехать из Франции. Это то, что мне рассказала тетя Надя. В общем, они, мама и теть Надя, уговорили меня позвонить Мишелю. Я попросил его проведать Анну и, если надо, помочь в ее деле.
Но история на этом не заканчивается. Мишель к ней поехал и у дверей ее квартиры столкнулся с фликом: тот как раз выходил от Анны. Пока переговаривались и разбирались, кто есть кто, они услышали грохот, вбежали в квартиру и увидели Анну, трепыхавшуюся в петле. Понимаешь, она решила покончить с собой. К счастью, они услышали, как падает стул, и успели вытащить ее из петли. Слава Богу, все обошлось.
Анна рыдала и говорила, что ни в чем не виновата, а ей никто не верит. Ее преследуют неизвестные люди, не дают ей жить спокойно, угрожают. Вот она и решила покончить со всем разом. Этот полицейский ее, конечно, успокаивал и заверял, что все будет тщательно расследовано. Мишель решил, что есть смысл поработать параллельно с полицией. Он мне позвонил и попросил приехать. Во-первых, Анне нужен кто-то из родных, кто мог бы ее поддержать. У теть Нади нет визы и получить ее быстро сейчас не получится. Да и какой толк от матери? Вместе будут горевать и только. И, во-вторых, им однозначно понадобится помощь в расследовании. Что-то не то происходит с женщиной. А может, кто-то старается сжить со свету всю семью? Чертовщина какая-то.
Так что я решил лететь в Париж. Все-таки она мне родственница. Хотя последний раз я видел ее лет пятнадцать назад. А с мужем ее, вообще, ни разу не встречался.
Я понимаю, что с делом Елены Сергеевны тебе будут нужны помощники…
Макс покачал головой:
– Про это не думай. Я сам поеду в Питер. Там договорюсь с ребятами, найму на время сотрудников. К тому же Долин обещал помочь. Я, конечно, не сильно на это рассчитываю, но от него не отстану. Раз уж он мне дельце подкинул.
Макс снова взял в руки портрет Вари.
– Красивая девушка, – в который раз повторил он. – И портрет мне нравится. А что ты думаешь о портретисте? Скажи мне с точки зрения профессионала. И что за техника такая? Прямо фотография.
– Тут дело не совсем в технике. А в художнике. Очень хороший художник, настоящий. Посмотри на фото Вари и на портрет. Художник уловил не только внешнее сходство, что тоже очень трудно дается, между прочим. Хороших портретистов – раз-два и обчелся! Но вот глаза… уловил внутренний мир. Я сначала подумал, что рисунок сделан по фотографии, но нет. Разная она: на фото и на портрете. А техника называется «сухая кисть».
