И слёзы быстро смахиваю. Просто не хочу, чтобы он видел, как я подавлена.
Илья замыкается. Сухо кивает, заползая вновь на кровать. И с головой одеялом укрывается.
К глазам подкатывают слёзы. Они жгут мне лицо, расползаясь по коже ломаными линиями.
И я не знаю, что будет дальше.
Дверь легонько скрипит. Приоткрывается.
Я же не вижу ничего, кроме собственной боли. И перед глазами всё расплывается аляповатым пятном.
− Олеся? – Игорь аккуратно заходит в спальню, становясь передо мной. И в глаза заглядывает. – Всё хорошо? Я стучал, но ты не ответила…
− Я была погружена в себя. – Скольжу ладонями по лицу. Смазываю слёзы, стараясь улыбнуться.
Но кончики губ дрожат. Не слушаются. Рисуют какой-то больной оскал.
– Ты привёз чемодан? Он ведь остался в багажнике твоей иномарки, которую мы бросили у леса.
– Да, сегодня забрал. – Кивает, откидывая назад иссиня-чёрную чёлку. – Думал, вдруг там твой муж караулит, подготовился. Но он, видимо, потерял наш след.
– Так даже лучше.
− Я хочу пригласить вас на завтрак. Одевайтесь, - бросает беглый взгляд на моего сына, прячущегося под одеялом. – И спускайтесь вниз.
− Хорошо. – Киваю с благодарностью.
Смотрю, как за Игорем закрывается дверь, ощущая исходящее от него тепло. И уверенность в том, что всё будет хорошо, неожиданно крепнет.
Рву молнии на чемодане, извлекая из него скромное платье. То самое, которое пылилось в шкафу почти пять лет, потому что было слишком простое.
Решаю, что оно в самый раз подойдёт для знакомства с хозяином дома.
И на Илью оборачиваюсь.
− Наденешь свою футболку с машинками? – Пытаюсь заинтересовать. – Ты в ней такой красивый!
Он молчит. Дышит часто-часто как рассерженный ёжик. И от этого одеяло просто ходит ходуном.
− Надену, - бурчит, выныривая на поверхность.
Спускает с кровати свои ножки, подходя ко мне. Личико красное, глаза на мокром месте.
Прижимаю его к себе, втягивая такой родной аромат. Понимаю, как ему сейчас нелегко.
Но в благие намерения Острогорского не верю. И в то, что он любит Илюшу как родного сына – тоже.
Всё это лишь иллюзия. Имитация счастливой семьи для журналистов.
А ещё он почему-то артачится и не хочет давать мне развод.
На самом же деле Демид любит только себя. Отсеивает всех, кто не представляет для него какой-то выгоды.
Но сыну, разумеется, это принять нелегко. Он ведь ещё маленький. А ещё верит в тот воздушный замок, который построил вокруг нас Острогорский.
− Я сейчас накрашусь, и пойдём. Не будем заставлять хозяина дома нас ждать. – Подхватываю косметичку.
Оставляю мальчика наедине со своими мыслями, вытаскивая палетку с тенями. И щёточкой для туши взмахиваю.
Когда выхожу из ванны, скрещиваю взгляд с Ильёй. Необычно серьёзный. Повзрослевший.
И это хорошо. Потому что впереди у нас много испытаний.
Но для начала – нужно познакомиться с хозяином дома и поблагодарить его за гостеприимство.
Надеюсь, он не будет возражать против нашего приезда.
− Доброе утро, - голос дрожит, когда я ощупываю взглядом столовую. И на Игоря натыкаюсь. – Мы опоздали? Ваш друг уже позавтракал?
− Да. – Мужчина поджимает губы. Смотрит на меня с усталостью. И горло прочищает. – Сегодня он завтракал в одиночестве, я и сам его не застал.
− То есть, он не знает о нашем приезде? – Нервно оглядываюсь.
Очень боюсь, что сейчас рядом возникнет какой-то незнакомец. И вышвырнет нас с Ильёй из своего дома.
Даже слушать не станет о том, что нам нужно временное пристанище.
