В голове бьется лишь один вопрос: за что ты так со мной?! Я ведь всё для тебя делала! Всё!
Смотрю на Юльку, которая, опустив глаза в пол, стыдливо стискивает на груди халатик.
Поверить не могу, что я оказалась в такой ситуации. Анекдот просто какой-то, честное слово. И эти двое — точно персонажи из него.
— Лерочка, — муж нарушает повисшую паузу. — Я сейчас тебе всё…
— Объяснишь? — в удивлении вскрикиваю. — Ты думаешь, это можно как-то объяснить? — истерично смеюсь, смахивая предательские слёзы с щёк. — Вы двое на протяжении двух лет делали из меня дуру! Два года! Господи… — бросаю взгляд на подругу. — Юль, ты правда беременна?
— Да, — еле слышно отвечает.
— Прекрасно, — глухо выдавливаю, глядя на мужа. — Я-то тебе зачем? Она тебя и ублажает, и ребёнка родит. Моя роль какая?
— Я тебя люблю, Лер…
— Что это за любовь такая, Серёж? — шепчу хрипло. — Не понимаю…
— По поводу ребёнка ещё ничего не решено, — хмуро сообщает муж. — Я настаиваю на аборте.
— Аборта не будет! — режет Юлька. — Я буду рожать!
— Я не хочу детей…
Слушаю их перепалку, и виски сдавливает от боли.
Сюр. Это просто один сплошной сюр.
Муж на моих глазах спорит со своей любовницей о том, рожать им ребёнка или нет. Кому расскажи — не поверят.
Не хочу больше быть участницей всего этого. Достаю из пальто Сергея ключи от машины и молча покидаю квартиру.
— Лер, ты куда? — летит мне в спину голос мужа.
Не отвечаю. Сбегаю с лестницы и пулей вылетаю из подъезда. Жму на брелок, снимая машину с блокировки. В этот момент Авдеев догоняет меня и хватает за локоть, останавливая.
— Лерик, подожди, — разворачивает к себе. — Слушай, ну прости меня дурака! Я ведь правда тебя люблю. Мне никто не нужен, Лер. Клянусь!
Берет моё лицо в ладони, тянется к губам своим ртом. А мне так мерзко от этого становится, что словами не передать.
— Не смей больше меня трогать! — отталкиваю его. — Никогда!
— Мне на неё плевать, Лер! Я ведь тогда… в первый раз… Не знаю, что нашло… Черт попутал. Она вязалась, как одержимая. А потом угрожала, что тебе расскажет. И… говорила, что под поезд ляжет!
— В итоге легла только под тебя, — фыркаю и открываю дверь машины.
— Нет, стой! Домой вместе поедем. А к Юльке я больше ни ногой, обещаю, Лер.
Оценивающе пробегаюсь взглядом по Авдееву. Без штанов, зато в пальто и ботинках. Стоит, переминается с ноги на ногу от промозглого осеннего ветра.
Ещё вчера, увидев мужа в таком полураздетом виде, я бы немедленно загнала его в помещение или усадила в тёплую машину, боясь, что любимый может простудиться. А потом бы отогревала его весь вечер горячей ванной, чаем и… собой.
Такие у нас были отношения.
Свою нерастраченную материнскую любовь я дарила мужу. Заботилась о нём, дышала им. Боготворила.
А сейчас будто глаза открылись — окончательно и бесповоротно. Все эти годы Авдеев только брал, ничего не давая взамен.
Когда неожиданно умерла моя мама и я как никогда нуждалась в поддержке, у Серёжи случился аврал на работе. Он около двух недель почти не появлялся дома, ссылаясь на бешеную загруженность.
Когда на трассе в минус тридцать у меня заглохла наша старая машина, муж сказал, что у него важное совещание, пропустить которое он никак не может. Я тогда несколько часов провела в замерзающем салоне, прежде чем дождалась эвакуатор. А после слегла с простудой, которая переросла в воспаление легких.
Но Серёже опять было не до меня.
