— Да дело-то не только в деньгах! Я когда соглашался ее приютить, думал, это на день-два, максимум неделю, но она почти месяц живет! Я из-за нее потрахаться с тобой нормально не могу, элементарно по своему дому без трусов пройтись! Постоянно нужно быть приветливым, улыбаться ей. Мне оно надо?
Стараюсь бесшумно опустить пакет с продуктами, за которыми посылала подруга, но он шуршит, и голоса затихают. А через секунду из кухни выглядывает Арина:
— Ой, Риточка, вернулась уже? — спрашивает доброжелательно.
— Я кое-что забыла купить, — растерянно бормочу, — я сейчас…
Толкнув дверь, почти вываливаюсь в подъезд.
Как же мне неприятно и стыдно за свою беспомощность и никчемность. Мне не за что осудить Славу. Он прав. Прав во всем! Но я не хотела стеснять друзей, ни в коем случае. Как же горько осознавать себя приживалкой. Я делаю все, что могу, но мне не везет. Ни в чем. Никогда.
Просто не жизнь, а сплошная черная полоса. Разве может быть всегда плохо? Обычно у людей за кучей трудностей и несчастий появляется что-то хорошее, а у меня, куда ни сунься, всюду тупик.
Мне хочется разреветься от этой беспросветной никудышности, броситься в теплые объятия мамы, самого надежного человека, который любил бы меня безусловно, просто за то, что я есть.
Но я даже этого не могу себе позволить!
Я при живой матери сирота!
Господи! Я этого не выдержу! Не смогу!
За дверью Аринкиной квартиры послышалась шаги, а мне сейчас даже в глаза собственной подруге посмотреть неудобно. Да, я разместила анкету на сайте, но мне ни разу никто не позвонил.
Оттолкнувшись от двери, бегу из подъезда, как прокаженная.
Очень неприятно чувствовать себя совершенно никому не нужной в огромном жестоком мире. Хотя у меня есть Арина, она волнуется обо мне, но из-за меня же вынуждена терпеть неудобства. А я не хочу только брать, ничего не давая взамен. Больше всего на свете я мечтаю отплатить ей за доброту, только мне нечем…
На улице поздняя осень. Она окутывает меня промозглым холодом. Ветер с дождем бьет в лицо, мне очень холодно, я натягиваю капюшон и медленно бреду не знаю куда. Мне некуда идти… Вообще.
Не сразу замечаю, что рядом со мной вдоль тротуара медленно едет машина.
Замечаю красный капот боковым зрением, и меня настораживает, что автомобиль не обгоняет, а двигается наравне со мной. Испугавшись, я останавливаюсь.
Машина тоже.
Опустив стекло, из салона дорогой тачки на меня смотрит… Виталина.
— Нам надо поговорить… малышка! — заявляет она.
Бросает тачку прямо посреди узкой дороги во дворе. Хлопнув дверцей, выходит из салона.
В реальности она тоже очень ухоженная и красивая, воплощение роскоши и непоколебимой уверенности в себе.
Сегодня пасмурный день, но женщина выглядит так, будто собирается на красную дорожку. Стройная, в черном коротком платье и в облегченной светленькой норковой шубке. С безупречным макияжем и голливудской укладкой.
Оказалось, что я выше Лактионовой на полголовы, но когда она встает рядом со мной и надменно задирает лицо, я словно уменьшаюсь в росте. Становлюсь такой маленькой, паршивой, серой, а она взирает на меня сверху, словно богиня.
Ее взгляд цепкий, прямой — она абсолютно уверена в своем превосходстве. Виталина пахнет дорогими духами, деньгами и успехом, а я насквозь пропиталась нищетой и болью.
Не выдержав ее взгляда, я опускаю глаза и вижу ее идеально чистые черные лакированные туфли с острым носом и на тонких шпильках. И рядом мои когда-то белые кроссовки, ставшие коричневато-серыми из-за въевшейся грязи, которая не отмывается. Еще и на правом небольшая дырка.
