Желваки заиграли на его скулах, глаза опасно прищурились и…
Он отшагивает в сторону.
Достает из кармана брюк ключ, протягивает мне.
— Открывай. Иначе твои подруги скоро перевернут клуб в поисках ядовитой потеряшки.
Смотрю на его ладонь с серебристым ключом и не решаюсь дотронуться.
Тянусь за ключом, но Ярослав сжимает мои пальцы своими. Держит и не отпускает.
— И сегодня ты уедешь со мной. — расслабляет кисть, даря мне свободу.
Я быстро семеню к выходу из этой душной тесной клетки с огромным окном, нет, это аквариум. Только тебя не видно и не слышно.
Дрожащими пальцами вставляю ключ в замочную скважину, отмыкаю дверь.
Поворачиваю голову в его сторону и не удержавшись отвечаю:
— Найди себе компанию для поездки. Я тебе не одна из, — обвожу руками помещение, — кукол. И не грелка твоей постели.
И уношусь побыстрее в сторону столиков второго этажа.
Вот же влипла то. Черт. Язык мой, враг мой. Говорила мне мама : «Агния, ты язва.» и видимо я не только язва, но и отчаянная дура. И трусиха, как оказывается.
Девочки, что успела или смогла(. Днем принесу главу в Аню. Извините за позднюю выкладку, меня догнала мигрень(. Всем прекрасных выходных! Берегите себя и своих близких. Обнимаю, Ю.
10. Глава 10.
Еле разлепив глаза, осматриваюсь в полутьме своей спальни. Тусклый свет ночника из коридора освещает теплыми бликами комнату.
Поворачиваю голову на вибрацию телефона лежащего на тумбочке.
Выныриваю из под одеяла и тянусь к гаджету. Руки вмиг холодеют от подступившего страха.
Я боюсь ночных звонков, потому что вдруг что-то с Пашкой? Это основная причина почему я не отключаю телефон на ночь совсем. Оставляю беззвучку и вибрацию.
У брата могут быть приступы боли по ночам, резкие скачки роста или боли в ногах и тогда ему нужна я. Пусть я не живу сейчас с ним рядом, все, что я делаю, для него и ради него.
— Агуш, нога болит, — хнычет, сидя на моих руках, Павлик.
Прижимаю маленькое тельце к себе и глажу, глажу, глажу больные ножки.
— Не плачь мой зайчик, скоро станет легче. Я пожалею, подействует таблетка и ты уснешь. Боль пройдет.
Молю всех Богов, чтобы когда -нибудь мой брат забыл, что такое невыносимая боль от того, что ты растешь. Чтобы он забыл как это - принимать таблетки по часам, колоть уколы и бесконечные массажи с физиопроцедурами.
Чтобы моя мама смогла выдохнуть и хоть немного пожить для себя. Она молодая и одинокая женщина, которая ничего кроме больниц и пансионатов за последние несколько лет не видела.
Когда Пашка появился на свет, он был обычным ребенком, его особенность проявила себя только спустя полгода. Несколько недель обследований и диагноз. Ахондроплазия. Слезы, депрессия, неверие, отрицание и осознание.
Наш мальчик особенный, один на десяток тысяч новорожденных. Не выявили эту особенность у него раньше. Халатность или что -то другое. Сейчас совершенно не важно. Важно то, что Павлик - мой лучик света, моя любовь и гордость. Наша с мамой.
— Паш, давай еще немножко, — подбадриваю.
Уставший, с мокрыми волосами вокруг лица, с серьезным и сосредоточенным взглядом. Павлик висит на специальном тренажере, я стою рядом и поддерживаю боевой дух. Брат боец с самого раннего детства, но порой, даже таких волевых как он, силы покидают.
— Давай, давай, еще немного. Все! Молодец! Лови!
Брат ловит полотенце и вытирает голову, лицо… Его нельзя жалеть, нельзя киснуть рядом. Только поддержка. Так нам сказал врач еще в самом начале сложного и долгого пути лечения.
