При одном взгляде на него у меня внутри все затряслось и сжалось. Снова накатила боль, которая, казалось, чуть подутихла за ночь. Но нет, смотреть на него и вспоминать весь кошмар на свадьбе так же невыносимо. А желание, чтобы он оказался невиновен в том, в чем обвиняет его Лариса, лишь усилилось.
Я хочу услышать, как он разобьет все ее обвинения, опровергнет все слова, но вместо этого спрашиваю строго:
- Как ты меня нашел и откуда у тебя ключи?
Иван никогда не был в этой квартире - подарке родителей на свадьбу, - именно поэтому я приехала вчера сюда, а не к себе. Чтобы он не пришел.
- Я нашел их в конверте на столе с подарками. Твои родители не вспомнили, а я забрал - не оставлять же их там.
- Адрес тоже был в конверте?
- Нет. Он был в документах при покупке. Я видел договор в корпоративной почте.
"Убирайся!" хочется сказать мне, но я останавливаю себя - будет глупо сейчас его послать, а потом самой искать с ним встречи.
Пусть лучше он будет в роли просящего поговорить, а не я.
- И ты решил, что можешь просто заявиться сюда?
- А как еще мне с тобой связаться? Ты не отвечаешь на мои звонки, не читаешь сообщения. Их было тысяч сто за вчера и сегодня, - спокойно отвечает.
Визуально в нем нет ни капли волнения. Передо мной сдержанный и абсолютно уверенный в своей правоте и легитимности всех своих действий человек. Но я все еще не знаю, что дает ему эту уверенность - то, что он невиновен, или то, что он знает: мы в его руках и деваться мне некуда.
- Я не получала твоих звонков и сообщений. Я сменила телефон, и ты больше не сможешь мне позвонить.
- Ты моя жена, Алина, - пускает он в ход свой главный аргумент. - Если остальные и могут думать, что мы не успели пожениться, и меня можно просто отменить везде, ты-то знаешь, что это не так. Мы женаты, это факт. И тебе придется разговаривать со мной.
Удивительно, но он даже не угрожает. В его голосе нет давящих или категорических интонаций.
- Прошу тебя, давай поговорим.
Я не отвечаю, давая понять, что он может продолжать. Просто боюсь, что пружина, сжимающаяся во мне с тех пор, как он вошел сюда, окончательно пережмется от разрывающих меня противоречивых эмоций, и лопнет. Не хочу сорваться при нем.
Не хочу.
- Алина… - мягко начинает Безруков. - Ты убежала вчера, даже не дав мне шанса все объяснить. Не захотела даже выслушать. Ты клялась мне в любви, ты вышла за меня, но стоило появиться беременной бабе, которую ты видишь впервые в жизни, и ты сходу поверила ей, а не мне. Почему?
Он, что, обвиняет меня?..
- Потому что не желала слушать твою ложь! - выпаливаю, чувствуя, как внутри меня разгорается ярость, и голос сам собой повышается. - Зачем мне слова, когда я видела твою реакцию на появление Ларисы? Она сказала все за тебя!
- Мой ступор объясняется банальным шоком, - спокойно возражает он. - Все были в шоке, и я не исключение. Ее появление застало меня врасплох, но не в том смысле, как ты думаешь.
- Не заговаривай мне зубы, Ванечка, - передразниваю я Ларису. - Ты испугался ее. Испугался, что она выдаст тебя!
- Нет, не испугался. Точнее, не за себя, а за тебя. Не хотел, чтобы наш праздник был испорчен таким гнусным образом, - уверяет Иван горячо и делает шаг ко мне.
- Не подходи, - говорю тихо, но твердо, и вскакиваю на ноги.
Взглядом внушая ему, что не надо пытаться повлиять на меня своей близостью, окутывать своим запахом, который все еще может иметь воздействие на меня. За одну ночь разлюбить кого-то невозможно. Потерять доверие, возненавидеть за предательство - да, но не разлюбить.
