Отец Мефодий прошел сквозь людской поток, как ледокол через Ледовитый океан, раздавая крестные знамения и ценные указания:
– Не ходи ко мне больше. Пока не бросишь курить – не ходи. Не занимай времени, – сказа он какому-то мужичонке в кепке.
– А ты, мать, чего пришла? Мы с собой договорилась на завтра. Приходи к трем часам. И не забудь принести, что обещала.
– Я сегодня принесла, – женщина бросилась на колени, над собой подняла руки с узелком.
– Не суетись, матушка. Терпи. Сказал – завтра, значит – завтра.
Виктор Степанович и Валентина выделялись из общей толпы страждущих: тихо сидели и смотрели на процессию. Не суетились, на колени не вставали, к батюшке не бросались. Старец Мефодий остановился напротив супругов Юрьевых, повернулся к ним, перекрестил.
– Поздно пришла. Раньше надо было, – сказал он Валентине.
Валентина опустила глаза, крупная капля скатились по щеке.
– Не плачь. Напрасно это. Слезами горю не поможешь. Иди за мной.
Старец махнул рукой и пошел сквозь толпу, продолжая степенно раздавать благословения и указания. Виктор Степанович и Валентина переглянулись. Их позвали? Да. Супруги, взявшись за руки, направились за святым отцом.
Мефодий вошел в келью, оставил дверь открытой. Супруги Юрьевы, поклонившись, вошли в скромное жилище старца. Белые стены, пара икон, деревянный топчан, скамейка, соломенный матрац, лампада. И подсвечник с обгоревшими свечами. Скромное убранство кельи умиротворяло и дарило надежду. Верилось, что этот человек знает о жизни и смерти больше всех остальных. А значит, может помочь.
– Присаживайтесь, – Мефодий указал вошедшим на лавку у стены.
– Здравствуйте, святой отец, – неловко поздоровался Виктор Степанович.
– Как звать?
– Валентина.
– Вижу, что больна. Вижу, что знаешь. Обманывать не стану, поздно пришла. Болезнь уже взяла твое тело и не отпустит. Надо подумать о душе.
– Хорошо, святой отец, – смиренно кивнула Валентина, – я уже смирилась. Желаю одного, чтобы страдания закончилось побыстрее.
– Не торопись. Всему свое время. Знаешь, почему заболела?
– Не знаю. Кабы знала, то не болела.
– Слушай меня, Валентина, внимательно. Растолковывать и по два раза повторять у нас с тобой времени нету. Потому слушай и запоминай. И ты тоже слушай, ты – в ответе за жену, – сказал старец Виктору Степановичу.
– Хорошо, – кивнули супруги в унисон.
Старец встал, зажег лампадку. Взял в руки молитвенник.
– Беда твоя, что живешь не в согласии с собой и с богом. Аборты делала? Мужу говорила?
– Каюсь, батюшка. Грешна.
– Это хорошо, что сознаёшь вину. Висят у тебя на душе не рождённые детки. Сама знаешь и мучаешься. Но бог милостив, будешь молиться, душу спасем.
– Что надо делать, батюшка? – спросил Виктор Степанович.
– Венчались? – спросил старец.
– Нет.
– Стало быть – надо обвенчаться. Детей крестить. Назначаю вам двухнедельный пост с молитвами. Покажу, какие молитвы читать. Через две недели жду в храме с детьми и внуками. Исповедуетесь, всех покрестим, всех обвенчаем. На все остальное – воля божия. Даст бог, поможет. Расскажи мужу, виновата ты сильно перед ним. За то и страдаешь. Любит он тебя. Вижу это. Потому простит, и тебе облегчение придет.
– Спасибо, батюшка, – молвила Валентина.
– Идите с богом, – старец перекрестил супругов Юрьевых, выдал им молитвенник и отправил домой.
– Это все? – спросил Виктор Степанович.
– На сегодня – все, – коротко ответил старец.
