– Сомнительный комплимент, но засчитываю.
– Ох детишки, оставлю я вас наедине, пиши, сынок, – наклонилась мама и поцеловала меня в щёку.
– Ещё бы знать где мой телефон лежит…
– Я поговорю с доктором, кстати, как его зовут?
– Андрей Васильевич, мам.
– До свидания, дети мои.
– Мам, технически…
– Не душни! – хором заявили две особи женского пола. На это я скривил нос и брови и почувствовал, что лицо болит.
– Ох, надо встать, дойти до зеркала. Но как-то пока очень лень.
– А не рано? Что доктор сказал? – спросила мама, стоя у самого выхода.
– Сказал, что сегодня можно пробовать, но ко мне тут приходил очень неприятный тип, я потратил на него драгоценные нервные клетки, слишком устал, поэтому, не сегодня.
– Что за тип, сынок, – с беспокойством в глазах посмотрела мама и сделал несколько шагов обратно к койке.
– Тот самый, кого я подозреваю в поджоге точки. Пару дней назад я ударил его в лицо, а кто-то из сообщников меня приложил сзади по голове.
– Нам надо писать заявление, сынок.
– Мам, это оставь мне, я разберусь без заявлений. После того, как они подкараулили меня около участка полиции, это больше не вариант.
– Я очень переживаю за последствия.
– Разберусь, мам. Переживать вам не о чем. Просто буду более осмотрительным в момент агрессивных переговоров.
– Это меня совсем не успокоило, сынок.
– И меня тоже, – вмешалась Марина.
– Так, всё. Переживать не о чем.
– Слишком самоуверенно…
– Да, мам, может быть, с этим тоже разберусь по ходу.
– Как скажешь, хорошо вам время провести, не забывай писать родителям.
– Хорошо, мам, – крикнул я чуть громче, так как мама уже уходила, – а ты чего смотришь просто так? Забирайся ко мне, – стал я неловко подвигаться на больничной койке.
– Разве можно?
– Найду способ попросить прощения вместо разрешения.
– Какой ты самоуверенный, Стас, твоя мама права, – сказала Марина, но всё равно скинула обувь, подняла подол халата, чтобы залезть ко мне.
Я подложил свою руку девушке под голову, она легла рядом и уткнулась носиком мне в шею. От неё приятно пахло какими-то сладкими духами, и судя по количеству запаха, нанесены они были ещё с утра, так как меня не тошнило. Что было бы весьма предсказуемо для моей травмы.
Дальше у меня перед глазами стали мелькать картинки, никакую из них не получалось поймать и осознать. Лишь образы. Виноватое лицо Арно. Что более, чем смешно. Этот вспыльчивый и гордый малый никогда не будет испытывать вину. Пара кадров с соревнований по боевым искусствам, которые плавно перетекают в соревнования по магии, где моим противником оказывается Толик. Весьма странно, так как к нему у меня по первому впечатлению нет никаких претензий. Чего только восстанавливающийся мозг не придумает…
Последнее сновидение вырывает меня из дневного сна, так как там я вижу свою маму. О чём-то ей говорю и не могу сдержать эмоции. На душе грусть, чувство потери и пустота. Слёзы проступают на глазах. Я говорю «мама» и…
– Так она же только ушла, – говорит Марина голосом ниже обычного после сна.
– Чего? – открываю я глаза и понимаю, что эмоции и чувства ещё никуда не ушли.
– Мама только что ушла, кого ты зовёшь?
– Я кого-то позвал? – чуть приподнимаю я голову с подушки и чувствую, что она мокрая.
– Да, и меня разбудил. Ого, как темно за окном, сколько мы спали?
– Не знаю, – смотрю я в окно, где начинаются сумерки, в палате темнеет.
Вошедшая медсестра сразу округляет глаза, когда видит меня и Марину на одной койке.
