В последний из трех дней нашего знакомства с особенностями белорусского женского характера, мы решили покататься на яхте. Шумная компания, составленная из десяти проверенных отдыхающих, поплыла в Балаклаву. Аренда яхты с экипажем по московским меркам не была обременительной, но для принцесс казалась немыслимой роскошью. Это придавало поездке дополнительное очарование и романтизм. Белоруски жили бедно в зоне радиоактивного заражения чернобыльского ядерного взрыва, поэтому откровенно радовались каждому дню пребывания в элитном санатории. Поэтому нам искренне хотелось сделать их счастливыми, хотя и не навсегда.
Древний город Балаклава был хорошо известен грекам и византийцам, а удобно расположенная бухта активно использовалась генуэзскими мореплавателями. Первым из русских путешественником в нем побыл Афанасий Никитин, возвращаясь из Индии.
На брегах живописной Балаклавской бухты размещалась военно-морская база подводных лодок Черноморского флота СССР. Подводные лодки могли, не всплывая, входить в заполненные водой тоннели и прятаться в скалах от наблюдения вражеских спутников-шпионов. Это были грандиозные подземные и подводные сооружения, солидная ремонтная база.
После развала Союза, все здесь пришло в запустение. Единственная ржавая украинская подводная лодка сиротливо стояла на приколе в огромном тоннеле, вырезанном в скале. Когда всё развалили и рассекретили, туристам открылся доступ к этим чудесам военного инженерного искусства и страшной, преступной бесхозяйственности перестроечных лет.
В Балаклаве функционировал недорогой и весьма неплохой ресторан. Отобедав, команда отдыхающих отплыла на яхте в море и подошла к скалам, помятым ядрами корабельных пушек. В этом месте еще парусные корабли пристреливали свои орудия. После купания в открытом море и распития мадеры, яхта благополучно вернувшись в Пегас, а довольные пассажиры составили интересный фотоотчет.
На следующий день белоруски уезжали домой, но обещали приехать в Москву. Согласно расписанию заездов санаторский автобус отправлялся в Севастополь за новой партией отдыхающих. Прощание с принцессами было недолгим, но трогательным. Позже, зимой, они приезжали в Москву, но в столице наши отношения как-то не заладились, и мы расстались уже навсегда. Они вернулись в зону радиоактивного заражения, в которой жили и работали в Белоруссии. Возможно на почве неразделенной любви, пережитой еще до нашей встречи, и под действием радиации у одной из девушек развился диабет в средней стадии, и она вынуждена была каждые 2–3 часа колоть себе инсулин. Жизнь, любовь, болезни: как близко они соседствуют и уживаются! Но тогда об этом никто не задумывался и далеко не загадывал. На отдыхе другие заботы.
Когда чувства от расставания немного улеглись, мы зашли в свой номер проверить состояние реквизита, а также наметить план работы с не забракованным материалом. По слухам в женских санаторных кругах прошла волна легкого возмущения, направленная против белорусских врачей. Их журили за похищение на три дня лучших представителей мужского контингента отдыхающих без оплаты проживания, питания и прогулки на яхте (что особо возмущало отдыхающих женщин). Небольшая делегация активисток даже грозила пожаловаться главному врачу санатория. Но все как-то разрешилось само собой, когда принцессы уехали.
Вечерело. В день разлуки с принцессами мы решили на танцы не ходить, чтобы перевести дух и собраться с мыслями.
