Побродив по залам выставки часа три, компания перекусила в кафе на первом этаже. Только проводив Люсю домой и попрощавшись до вечера, Семен полностью обратил внимание на Бронислава. До этого он вел себя как-то отчужденно, словно между ними пробежала черная кошка. «Не черная, и не кошка, – подумал Бронислав, – а вполне симпатичная белокурая бестия». Хотя ничего демонического и рокового не было в простой девушке Люсе. Просто жизнь повернула немного в сторону, жизнь – она такая, требует своего продолжения, и человек обязан подчиняться ее неумолимым законам. И ничего в этом плохого, криминального и парадоксального нет, ибо, пока человек жив, он подвержен законам жизни, бороться с ними бессмысленно, а порой даже опасно.
– Давай, выкладывай, чего ты там намутил? – вопросил Сёмка.
– Слушай, это надо бы показать, поехали домой, – сказал Бронислав, именуя домом то жилище, к которому он уже привык, и которое Сёмка, скорее всего, скоро покинет совсем.
– Ладно, – отозвался тот, – поехали.
В машине они не разговаривали, молчали, но, когда поднялись на свой второй этаж, Бронислав сразу показал другу «наблюдатель» и рассказал о своей не совсем этичной попытке увидеть Семена, не предупредив его об этом. Друг внимательно выслушал Исследователя, затем сказал, что в этом нет ничего особо криминального, однако право на личную уединенность все- таки нарушать нехорошо. Тогда Бронислав рассказал о том, что установил прибор таким образом, что все люди, кого они могут наблюдать, жили полтора века тому назад. Это успокоило Сёмку, и он загорелся желанием посмотреть какие-нибудь события, связанные со временем мушкетерства во Франции: его любимой книгой с подростковых времен так и осталась большая трилогия Дюма.
– Эх, – произнес он с досадой, – жаль, что французский не выучил.
– Не важно, – отвечал Бронислав, протягивая другу нечто, напоминающее наушники, – эта штука переведет все, как надо. Ты даже можешь, говоря на родном языке, общаться с любым иностранцем в реале.
– Ух, ты, – пробормотал Семка, надевая наушники, – когда ты только успел.
– На досуге, – с улыбкой отвечал Бронислав.
Он набрал на клавиатуре наблюдателя за прошлым две комбинации клавиш, в правом углу экрана высветилось: «17 октября 1610 года, Франция, Реймс». На экране замелькали картины, потом они были остановлены рукой Бронислава, и друзья увидели восьмилетнего Людовика Тринадцатого в завершающие моменты коронации. Картинка сместилась в сторону и захватила большую группу мушкетеров, стоявших по обе стороны выхода из собора и, конечно, переговаривавшихся между собой. Послушав некоторое время, Сёмка сбросил наушники и сказал, что речь вояк изобиловала (и это при столь знаменательном для Франции событии и в непосредственной близости к храму) женщинами, выпивкой, чахлым королем и прочим откровенным словесным хламом.
– А ты чего хотел, друг мой, – отозвался Бронислав, – это тебе не киношные съемки, не приглаженный и очищенный Дюма язык, а обыденный день в истории человечества. И, вообще, если смотреть без разбора и, в нужных местах, ускорения, то на проглядывание всей жизни хотя бы этого малолетнего короля потребуется больше тридцати лет. Чтобы что-то найти, нужно знать, где и что искать, надо хорошо знать историю, поэтому этот прибор может быть подспорьем для историков, изучающих какой-нибудь период жизни того или иного человека, того или иного государства, выхватывая события из общего течения жизни и описывая его со всех возможных ракурсов. Но, я думаю, время для полноценного использования этого прибора подойдет еще не скоро, пользоваться им не так просто. Оставим это. А теперь послушай, Сема, об открытии, которого я ждал с особым нетерпением.
