Народу собралось тьма. Кто-то даже расселся на одеялах, закатив небольшой пикничок, уминая бургеры. Сюда приезжали целыми семьями. Чарли скривилась от всего этого…. Было много полицейских – они напряженно сновали перед желтыми оградительными лентами и настойчиво просили штатских расходиться по домам и не мешать работе правоохранительных органов. Один из них, видимо, самый главный, давал интервью репортеру местной телекомпании, микроавтобус с названием которой оказался в числе тех, кому позволили сюда проехать. За ним вдоль дороги стояли еще несколько из других местных телекомпаний и глянцевый черный автобус с национального телевидения. Также на обочине неуклюже кренились две машины скорой помощи, у которых разгоралась оживленная дискуссия между водителями всех подъехавших транспортных средств, медиками и заскучавшими полицейскими. Они стояли кружком, и до Чарли донеслись отголоски спора, суть которого упиралась в то, что микроавтобусы телекомпаний заняли всю первую линию, из-за чего «скорые» не смогут подъехать ближе, если потребуется помощь.
Раздраженно покачав головой, Чарли продолжила двигаться вперед, пробираясь через «задние ряды». Не сказать, чтобы люди стояли очень уж плотно, поэтому она с легкостью, огибая чьи-то плечи и локти, оказалась перед желтой ограничительной лентой, за которой помимо полицейских и репортеров томились родители девочек. Матери одинаково плакали, отцы успокаивали их роботоподобными движениями, но на самом деле не чувствовали ничего, находясь в глубоком ступоре. Впрочем, как и сама Чарли. Она казалась себе лабораторной крысой, которая добежала до тупика в лабиринте и теперь не поймет, что делать дальше – не обучена.
Она окинула взглядом дом, который казался почти зловещим. Трухлявые ставни были намертво закрыты, но Чарли не сомневалась, что где-то там есть лазейка, через которую прекрасно обозревается весь периметр. Может, наверху? Скажем, на чердаке? Чарли проследила взглядом и действительно увидела маленькое окошко – правда, абсолютно непроглядное, как будто тонированное или просто матово-серое от засохшей грязи. Но в любом случае не вызывало никаких сомнений, что за ним кто-то притаился (Кейси) и неустанно следит за всеми телодвижениями, как с этой стороны, так и с обратной.
– Ну и что теперь делать?.. – буркнула себе под нос Чарли еле слышно, хотя возможно, лишь открыла рот.
– Просто иди… – сказал кто-то справа.
Чарли вздрогнула и медленно повернула голову. Рядом с ней стояла женщина с рыжими непослушными волосами, похожая на Сонию Рикель. Она придвинулась почти вплотную, касаясь плечом. Ее глаза были совершенно пустыми, мертвыми, как и глаза отрезанной рыбьей головы.
– Они не увидят тебя. Никто не увидит, пока ты не войдешь в дом.
– Но…
– Никаких «но», просто иди! – настаивала рыжая. Она говорила женским, но слишком уж низким голосом.
– Ладно-ладно! – крякнула Чарли раздраженно и согнулась, чтобы пролезть под лентой – да всё, что угодно, только бы не слышать этот голос.
Оказавшись на запрещенной стороне, она выждала минутную паузу, но никто не среагировал на нее. Чарли тщательно огляделась. Люди и вправду не замечали ее – не то, чтобы смотрели сквозь – ничего такого. Просто не замечали, глядя, куда угодно, только не на нее. Чарли несмело попятилась к дому, чувствуя себя глупо, но снова не заметила никакой реакции. Тогда она развернулась, пожав плечами, и пошла более уверенно – никто не окликнул, никто не приказал ей остановиться. Она даже больше не оборачивалась, просто спокойно дошагала до двери. Да, Кай сдержал слово, он помог. Но если этот человек обладал такой силой, то почему не сделал всё сам?
