Масляные лампы мазали оранжевые блики по грубой штукатурке стен, все же не достигая низкого свода потолка. Из-за этой смыкающейся над головой тьмы тяжесть нависающего потолка ощущалась почти физически. Лампы были расставлены на приличном расстоянии одна от другой, так что, двигаясь по коридору, приходилось то нырять в полумрак, то выходить на свет. Поэтому Витя не мог толком разглядеть идущего впереди человека. Он и себя-то толком разглядеть не мог. То есть не себя, а того кем он обернулся. Словно в компьютерной игре, Витя парил невысоко над макушкой своего персонажа. Крупный мужчина в казацкой меховой шапке и плаще с меховым же подбоем. Шедший впереди носил короткий кафтан с широким кожаным поясом и кривой саблей у левого бедра. Сзади шел еще кто-то, судя по металлическому звону – стражник каземата. Неизвестно откуда, но Витя знал, что идут они по коридорам тайной темницы Казанского кремля. Коридор изломился вниз на три ступени и снова потянулся вперед. В молчании прошли еще шагов двадцать, дойдя до глухой стены, остановились. Налево была низенькая, окованная железом дверь, на массивных петлях. Витина догадка о втором спутнике оказалась верной. Только почему-то стражник одет был в монашескую рясу, на поясе его действительно висело большое кольцо со множеством ключей. Отобрав нужный, он отпер замок. Другой спутник потянул тяжелую дверь, нижняя грань ее сильно скребла по полу, шум отдался в длинном коридоре и угас, словно канув в морскую глубь. Витин персонаж первым переступил порог каземата. В углу, на жиденьком снопке соломы сидел человек. Выглядел он перепуганным и несчастным. Стражник-монах внес лампу и поставил на пол. От света человек сжался еще больше, заслонил лицо рукой, показав вошедшим грязную мозолистую ладонь.
– Неужель этот? – заговорил Витин персонаж, обращаясь к своим спутникам. В голосе его звучала ни то насмешка, ни то удивление.
В то же мгновение человек чуть опустил руку, посмотрел поверх нее на вошедших. Он щурился, будто силясь разглядеть лица. Взгляд его внезапно замер на лице Витиного персонажа. Сначала послышался только сиплый свист, а потом смех. Монах отступил назад. Из широкого рукава своей рясы он быстро вытянул шелковый шнур, кинулся словно кошка и набросил его на шею Витиному персонажу. Тот попытался отшвырнуть убийцу, но второй спутник сбил его с ног. Витя медленно поднимался все выше и выше. Уже гораздо выше, чем мог быть потолок в таком каземате. Внизу он продолжал наблюдать яростную, но предрешенную борьбу. Слышал клокот влажных хрипов, видел судорожно замолотившие пол ноги. Конечно, боли он не чувствовал, но вместе с жертвой переживал ужас от непоправимости случившегося.
Витя открыл глаза. Пережитый во сне тягучий страх неизбежности придал утру неприятные тона. В любом событии он привык искать скрытый посыл или урок. И такое сновидение настораживало. Он понимал, что могло быть источником подобного сна. Образно говоря, Валера тоже держал для него шелковый шнур в рукаве. Но, во-первых, Витя совершенно не собирался настолько драматизировать ситуацию, во-вторых, подобное толкование казалось слишком прямолинейным, даже отдавало какой-то фрейдистской пакостью. За виденной сценой пряталось что-то другое, пока не разгаданное. Однако на толкование сновидений времени не оставалось. Требовалась максимальная концентрация на реальности.
