Предначертание. Том I - страница 35



Ненависть к родителям значительно поутихла, но я всё также была невероятно далека от прощения. Когда отец с мамой буквально выставили Эйнара за порог, я ужасом увидела в них неведомые ранее черты, у меня не укладывалось в голове, что родители так отвратительно обошлись с парнем только из-за его текущего места жительства. Я не понимала, как можно сравнивать моего Эйнара с маргинальным населением «Живых и мертвых», и почему это так важно не допустить наших встреч на протяжении несчастных двух месяцев, оставшихся до армии. Даже вспыхнувший на набережной конфликт с участием подвыпивших гопников казался мне совершенно логичным в свете господствующих в криминальном районе нравов, и если у Эйнара получилось убедить меня в целесообразности временного сокращения количества свиданий, то позиция родителей не поддавалась рациональному объяснению, как бы я не старалась войти в их положение. Навешав на парня ярлыки, они упускали главное – невзирая на свое происхождение, он был гораздо честнее, порядочнее и благороднее всех моих предыдущих ухажеров, но маму намертво заклинило на его семье, а отца насторожила проблема с внятными перспективами нашего совместного будущего. Я ни на мгновение не сомневалась, что Эйнар сделает блестящую карьеру в избранной области, и, если уж на то пошло, я была стопроцентно уверена, что мы будем счастливы даже в отдаленном гарнизоне, однако, мне явно не стоило рассчитывать на родительскую поддержку.

Встреч с Эйнаром мне не хватало до физической боли, и отчасти я винила в нашей вынужденной разлуке себя. Тогда, в кафетерии, мне не стоило кидаться в панику в ответ на просьбу парня сделать небольшой перерыв – сейчас, по прошествии определенного времени я в полной мере сознавала, какие мотивы двигали Эйнаром в тот день, и насколько сильно волновала его потенциальная угроза моей безопасности. Парень отправился ко мне домой с единственным намерением доказать мне свою любовь, убедить меня в серьезности настроя и развеять мои смехотворные подозрения, я спровоцировала его на это отчаянный шаг и теперь сполна пожинала горькие плоды своей глупой истерики. Эйнар не выдержал моих слез, он сорвался с места и помчался делать мне предложение, только бы я не чувствовала себя обманутой, но в результате он пал жертвой предрассудков, преодолеть которые моим вроде бы достаточно прогрессивным родителям, к сожалению, так и не удалось. Мое сердце изнывало от тоски по нашим прогулкам, я засыпала и просыпалась с именем Эйнара на губах, и даже учебная нагрузка в школе и дополнительные занятия английским языком не помогали мне отвлечься. Я изнемогала от желания послать парню весточку, а иногда мне становилось до такой степени плохо, что я хотела прямо с утра поехать в «Живые и мертвые» и перехватить его на пороге печально знаменитой 12-й школы. Меня не пугали ни агрессивные молодчики, ни наркоманские сборища, ни кладбищенские кресты: сдерживал меня только страх за Эйнара, внушенный мне родителями. Как сам парень пытался оградить меня от неприятностей, так и я прекрасно помнила, что мама обещала упечь его в колонию, если кто-либо из нас посмеет нарушить установленную дистанцию.

Вечерами я в основном сидела дома. На языковые курсы мы Симкой ходили в ту же школу, где и получали образование, на посиделки с одноклассниками мама отпускала меня крайне неохотно, да и я больше не получала удовольствия ни от походов в кино, ни от шумных вечеринок – в итоге меня почти перестали куда-то приглашать, а я не особо по этому поводу расстраивалась. Однако, маме совсем не нравилось, что я превратилась в унылую затворницу, и она непрерывно искала способы вытащить меня из раковины, а ее главными союзниками в этой нелегкой миссии стали давние друзья семьи: Симкины родители и близкая мамина подруга тетя Лена Маркелова. Похоже, мама решила, что клин необходимо вышибать исключительно клином и развернула мощную кампанию по моему сближению с Игорем Маркеловым. Мне крупно повезло, что Гарик, как называла Игоря Симка, был далеко не идиотом и отлично понимал истинные причины происходящего, хотя мама с тетей Леной всячески маскировали свой замысел под обоюдные визиты вежливости.