Утром слуга надел на Осланника поводок и повёл по каменистым тропинкам в поле пахать хозяйскую землю. Когда пришли, он впряг ослика в плуг и стал больно хлестать его по израненным бокам дубовой хворостиной, чтобы он двигался вперёд и тащил этот тяжеленный плуг за собой. Сделав несколько шагов от боли и страха, Осланник как закричит во всё своё ослиное горло: «Иа – иа – иа!», что означало: «Не буду! Не хочу! Не могу!» Но работник кузнеца, знакомый с ослиным упрямством и ленью, и не думал жалеть нового осла, но стал бить его ещё сильнее. А рука у него от кузнечных работ была очень тяжёлой, ведь он привык орудовать мóлотом, ловко нанося удары по железу. Склонив голову до самой земли, Осланник с трудом переставлял свои молодые, не привыкшие упираться, ноги. Пот и кровь струились не только по его бокам, но и по голове, попадая в глаза. Поэтому он ничего не видел впереди себя, слепо ступая по потрескавшейся от жары сухой земле. Палящее солнце добавляло страданий. Ослик уже не сознавал, что с ним происходит и где он находится. И почему ему так больно, жарко и так тяжело двигаться вперёд? Да ещё эта жажда – сильно хотелось пить. «Наверно, я в аду», – подумал бедный ослик. Матрис не очень любила расписывать картины ада, когда рассказывала ему о людях-грешниках, но он теперь точно знал, что такое ад…
Наконец-то день рабского труда закончился и ослёнок, совсем обессилевший от тяжёлой работы и побоев, томимый жаждой, голодом и тягостным ожиданием конца этой пытки, упал на краю вспаханного поля, тем самым напрочь отказываясь возвращаться домой. «Пусть слуга хоть убьёт меня – не могу больше никуда идти!» – думал Осланник. «Через силу и конь не скачет», – всплыла в воспалённом мозгу ослика фраза его матери, которую она не раз произносила в присутствии своего сына, стараясь пристыдить людей, непомерно нагружавших грузом или тяжёлой работой юных ослов – братьев Осланника. Лёжа на спине, ни жив ни мёртв, он открыл рот, закатил глаза и притворился, что совсем не дышит. Работник испугался, что загнал ослёнка и тот сдох от непривычной и непосильной для него работы. Хотел, было, поплескать ему на морду из бурдюка немного воды, чтобы ожил, да жалко стало. Умывшись, он выпил оставшуюся воду, плюнул на осла и, раздосадованный, побрёл в свою деревню.
Глава шестая. Освобождение
Осланник подождал немного, пока слуга отойдёт от него подальше, да как вскочит, будто и не пахал весь день, да как побежит в противоположную от него сторону! Вот уж вправду говорят: «Силён не тот, кто не упал, а кто, упав, смог подняться». Жажда жизни, жизни свободной, придала ему сил, и он побежал навстречу новым приключениям, где ему грезилась настоящая свобода!
Каменистые тропинки, разделявшие пахотные поля на участки, закончились, и Осланник понял: дальше опасности снова встретить таких же злых людей, как кузнец и его подмастерье, больше нет. Перед ним расстилалась дикая степь, на границе которой, вдалеке, виднелись невысокие горы. Он знал от своих старших братьев и друзей, что там можно укрыться в пещерах. Видимо, кто-то из них, также бежав некогда от злого хозяина, прятался в пещерах какое-то время… Значит, и он сможет в них укрыться. Пробегая мимо селения, напоминавшего по виду деревню, в которой жил злой кузнец, он припустил ещё сильнее, несмотря на то, что его мучила жажда, ныли раны от побоев и была сильная усталость от тяжёлого труда.
