Но совсем скоро льстиво поддакивающий ему водитель стал его раздражать и он, закрыв глаза, откинул голову на подголовник. Ему опять вспомнились ночные события и выражение лица Эдика, когда он приказал ему с Ланой оставить его. Изумление и оторопь на его лице не могли скрыть злобы, которую он пытался прикрыть фальшивой покорностью. «Мутант, – сказал про себя Максим. – Тварь. Такие в полицаи шли в войну».
Эдик
Он был единственным и желанным ребёнком в семье. В перестройку его отец смог попасть на работу в Ливию, где два года отработал строителем в знойном городе Мисурата. По тем временам это была весьма «хлебная» работа, хотя и не совсем полезная для здоровья. Домой он вернулся с чеками Внешторгбанка, что давало ему возможность отовариться в магазине «Берёзка» дефицитнейшими по тем временам товарами: видеомагнитофонами, телевизорами, кассетниками, что он и сделал.
Он неплохо тогда «спекульнул». Оставил себе один видеомагнитофон, телевизор и двухкассетник, а два таких же комплекта удачно продал за доллары. Мать Эдика работала заведующей столовой при большой фабрике, семья не голодала, холодильник всегда был забит под завязку продуктами, разумеется, из фабричной столовой. Голодные годы конца правления «меченого» Михаила и начала президентства Бориса Ельцина семью не особо задели.
Не лишённые коммерческой жилки родители Эдика попробовали устроить видеосалон, недолго просуществовавший в связи с рэкетирскими поборами, после стали челночить. Запасы в долларах, которые они долго приумножали, оказались полезны и востребованы. Пару раз они мотнулись в Польшу, после стали возить из Турции всякий ширпотреб. Завязав полезные контакты в Греции, занялись торговлей кожей и мехами. Дела шли прекрасно. Вначале они сами стояли на рынках, позже выкупили места, поставили свои палатки и наняли в свои торговые точки продавцов, а сами полностью занялись поставками товара.
Полёты в Грецию отнимали много времени, на момент отлучек родителей за Максимом присматривала бабушка. Книги в семье были не в почёте. Культурный досуг семья проводила у телевизора. Смотрели боевики, страшилки, любовные драмы с эротическими вкраплениями, Эдику дозволялось смотреть их вместе с родителями.
Лет с тринадцати Эдик организовал свою тайную жизнь. Учился он плохо, но пользовался авторитетом у некоторой части своих одноклассников, так как всегда был при деньгах. Он давно уже подворовывал, хотя родители ссужали любимое дитя вполне приличными суммами. Делал он это довольно ловко и долгое время родители ничего не замечали. Собственно, воровать было не трудно: выручку родители не прятали, она хранилась в секретере, деньги всегда имелись и в сумке матери и отцовской барсетке. Ворованные деньги, как и полагается вору, Эдик тратил широко и бездумно, угощая своих друзей сигаретами, сладостями и напитками.
Когда ему пошёл пятнадцатый год, бабушка умерла, и родители вынуждены были оставлять его дома одного, торговлю они бросить не могли, она, известно, простоев не терпит. Прилетая из очередного коммерческого вояжа, они задаривали недоросля с невинными голубыми глазами одеждой, сладостями и деньгами.
К тому времени он уже вовсю курил, предпочитая дорогие сигареты, пробовал и не один раз спиртное, уже покуривал и «травку». Чувствовал он себя среди сверстников важной персоной, но, вообщем-то считался в среде ровесников «лошхом». Школьный «пролетариат» не раз и не два экспроприировал у него силовым методом деньги, нажитые, по их мнению, неправедным путём его родителями-буржуями.
