– Сегодня мы заберем их к себе, а завтра во второй половине дня привезем сюда, похороны послезавтра. Пойдем, посмотрим вещи, – сказал главный врач.
– Это папин парадный мундир, здесь белье, обувь. Мамино новое платье, и белье с обувью. Что еще полагается, вы говорите, я соображаю.
– Даша, ты держись. Три дня тебе положены по закону, ты же в отпуск собиралась в сентябре. На счет денег не переживай, все организуем, а памятники поставим через год. Сына береги. На девять дней собери только родственников, мы организуем все у себя, так будет правильно. Будь сильной, девочка, ты сыну нужна и отец не одобрил бы твоей слабости.
Дядя и тетя остались ночевать. Даша ходила как тень. Она не до конца осознавала того, что ей говорили, но знала в дом пришла беда, ничего нельзя не изменить, не исправить, ей хотелось кричать, но слез не было, не было даже слов, и она лишь кивала в ответ на вопросы. Следующие сутки она провела рядом с погибшими родителями. Бабушка прилетела из Москвы утром, в день похорон. Ее сопровождала сестра отца.
– Я останусь на 3-4 дня, ты не возражаешь? – спросила она.
– Оставайтесь сколько хотите, – ответила тихо Даша и заплакала.
Бабушка утешала ее, но сама не проронила, ни слезинки над гробом сына.
– Прости меня Андрей, что не стала тебе матерью, а Даше бабушкой. Отпусти мне этот грех.
Они с тетей привезли траурную одежду и для себя и для Даши, понимая, что в данной ситуации девочке не до этого. Тетя Сталина занялась Костей, она его уговорами понемногу кормила и поила, ложилась с ним в кровать и за беседами убаюкивала на пару часов, давая мальчику немного отдохнуть. Даша смутно помнила и сами похороны, и поминки, и людей, которые к ней подходили. Только чувствовала рядом сына, все время державшего ее за руку.
Дядя, возивший их на кладбище на следующий день после похорон сам начал разговор.
– Расходы на похороны не твоя головная боль. Все устроили, провели и рассчитались. Народу было много, но мы справились. Девять дней отметим дома, своей семьей, да соседями, деревенские может, приедут. Жена и Вера Васильевна помогут. Пока сама справишься?
– Бабушка и тетя, еще на два дня, останутся здесь, а там посмотрим. За меня не волнуйтесь, я справлюсь, а они мне помогут.
Бабушка рассказала Даше короткую историю ее отца:
– Иван Андреевич привез Андрея с войны, ему было лет 13. Это был немецкий мальчик, хотя он и выдавал его за сына своего брата. Ты не можешь себе представить, чем он рисковал, откройся вся, правда. Андрей понимал русскую речь, но говорил по– русски очень плохо, ему понадобился целый год, чтобы он смог пойти в школу. Он нам был совсем чужим, а Иван относился к нему, как к родному сыну. Это моя вина, что я не поддержала мужа, не приняла мальчика. Он был хорошим, внимательным пареньком, а я не от страха, а своего эгоизма, отталкивала его. Теперь нет ни Ивана, ни Андрея, – говорила Дарья Васильевна, утирая слезы.
То, что рассказала бабушка, Даше многое объяснило. Вот откуда эта «нелюбовь» и к ней, и к ее отцу.
– Даша, Андрей в свое время вел дневник. Тоненькая тетрадка, скорее всего, содержала важные для него даты, события для памяти, и писал он текст на немецком языке. Я случайно об этом узнала, он уже академию закончил. Может среди его бумаг, что и найдешь. Отец запрещал говорить на эту тему ни с кем и никогда.
Даша проводила бабушку и тетю 25 августа. « Надо жить дальше, Даша. И дедушка, и папа, и мама всегда считали тебя сильной. Соберись. У тебя столько не решенных проблем. Кто их будет решать кроме тебя?» – думала она, возвращаясь из аэропорта домой.
