– Простите, наверное, это нужно было сказать сразу. Я люблю Вашу дочь и прошу у Вас ее руки. Оля хочет окончить институт, я ее не тороплю, я подожду, – выпалил Костя.
В комнате наступила тишина, прошло секунд десять, прежде чем отец Ольги заговорил.
– Ты ждешь, что я позволю увезти свою единственную дочь к черту на кулички добровольно? Дам согласие и порадуюсь родству с тобой? Кого ты из себя возомнил? Что у тебя есть, чтобы обеспечить мою дочь или ты рассчитываешь на приданое? Откуда ты вообще взялся на нашу голову? Ольге еще год учиться и женихов, не в пример тебе, достойных много. Если любишь, не ломай девочке жизнь, служи там, куда направили, а надумает она ехать, как декабристка – возврата не будет. Будете жить в любви и нищете, вот и посмотрим, насколько хватит этой любви. Запомни дочь – возврата не будет.
– Зря Вы так Евгений Петрович. Сейчас профессия военного с маленькой зарплатой и неустроенным бытом, конечно, не идет ни в какое сравнение с банкирами, но так будет не всегда, так не должно быть. Какой бы страна не была, ей нужна армия. У меня есть цель, есть профессия, есть семья, которая мне в трудную минуту поможет и поддержит. Олю я не тороплю, у нее свои права, а Вас мне просто жаль. Вы даже не спросили, согласна ли Оля. Может она против моего предложения, а Вы уже рубите все концы. Не о судьбе дочери Вы сейчас думаете, не о ее счастье, Вас просто не устраивает мой статус, так сказать я, не выгодная для Вашей дочери партия, – говорил спокойно Костя, хотя внутри все кипело.
– Ты будешь еще мораль мне читать, голодранец. Кому ты нужен, мышь церковная?
– Знаете, это уже слишком даже для меня, невоспитанного и нищего сибиряка. Вы ведете себя так, как будто я к Вам прямо с помойки на чай напросился, – сказал Костя, вставая из-за стола. – Извините, если испортил Вам аппетит. – И не прощаясь, вышел.
Оля догнала его в подъезде, просила ехать к бабушке и обещала сама приехать туда через час.
– Скажи, папа, с чего ты так завелся? Костя прав, ты ведь даже не спросил – согласна ли я? К чему ты затеял этот театр, чтобы в моих глазах унизить его? Ты сам давно разбогател? А позволь спросить: как? Непосильным трудом или умом? А теперь постарайся вспомнить и представить, как тебя, простого инженера, дед принял так же, как ты Костю. Где бы ты сейчас был «богач»? Дедушка был, не в пример тебе, любящим отцом и хорошим дипломатом. Не проще было бы сказать: – «Извини, я – против ваших отношений»? Я люблю Костю, а ты только что разрушил мою жизнь. Если он не придет до своего отъезда, я тебе сегодняшний обед не прощу. Поеду к бабушке, когда вернусь, не знаю, – закончила свой монолог Оля.
Анастасия Павловна уже знала от Кости обо всем, что произошло в квартире сына, Оля добавила то, чего не знали они оба.
– Анастасия Павловна, я все понимаю, он отец и хочет видеть дочь счастливой. Только зачем унижать, оскорблять человека, которого ты видишь впервые, о котором ничего не знаешь?
– Костя, ты хорошо воспитан, а у богатых, сейчас, свои причуды. Их оружие – это высокомерие, зависть и злоба, – сказала она и набрала номер телефона сына.
– Евгений, что у вас произошло? Оля пришла вся в слезах, молчит и плачет.
– Замуж твоя Оля собралась за лейтенанта с копеечной зарплатой, – ответил сын.
– А ты решил ни замуж ее отдать, а что называется продать, я правильно тебя поняла? Тогда ты сынок прогадал. У матери Кости есть в Москве бабушка с недвижимостью и деньгами, а наследница одна. Как тебе такая новость? И еще, ты не забыл, сколько лет твоей дочери? А сколько было тебе лет, когда ты влюбился? Тебе твои капиталы все хорошие манеры позволили забыть. Учись сын на своих ошибках, а она пусть учится на своих. Пусть поживет у меня, успокоится, а парень придет – дай телефон или адрес.
