Последовал ответный залп, и «собаки», картинно потеряв равновесие, словно в кино, вылетели из седел, вгоняя в панику их лахманов.
– Отлично, парень, едем назад.
Чувствуя, как по шее течет кровь, Майк твердо дернул узду, и его лахман, как ветеран со стальными нервами, сделал четкий разворот и бок о бок с лахманом Моргана пошел обратно.
Когда вернулись к своим, Майк заметил, что грудь Шила уже перебинтована серыми, застиранными бинтами. Впрочем, Гвинет и Флорентино были готовы заменить любого из пары, как только в этом возникла бы необходимость.
Однако необходимости не возникло. «Собаки», которых было еще не менее десяти пар, развернули лахманов и умчались прочь, давая возможность измученным «барсукам» заняться своими ранами.
«Мы победили», – успел подумать Майк и потерял сознание.
Он проспал часов десять или даже двенадцать, а когда проснулся, то почувствовал тугую повязку, которая стягивала его голову.
За окном не было солнца – только сполохи костра, на котором обычно готовили чай для сторожевой смены.
Майк повернул голову и в неярких всплесках света увидел неподвижное лицо Шила. Он все еще не пришел в сознание, но дышал ровно, из чего Майк заключил, что Шило выживет.
Поднявшись с постели, он немного постоял, опираясь о стену, потом шагнул за дверь и вдохнул полной грудью вечерний воздух, напоенный запахом трав и дымом костра. Впервые после бегства с фермы Майк почувствовал себя дома.
Он не знал родительской ласки и мечтал о доме и семье, где его, по крайней мере, считали бы ровней. И вот теперь ему показалось, что такая семья у него есть.
– Привет! – Гвинет кивнул ему, помешивая варево в котле левой рукой. Правая висела на перевязи.
– Что с тобой? – спросил Майк, придерживая повязку на ухе. Каждое произнесенное слово отзывалось новой волной боли.
– Они вернулись, – коротко ответил Гвинет, и сидевший рядом с ним боец угрюмо кивнул.
– Кто вернулся? – не понял Майк.
– «Собаки», – пояснил Гвинет. – Как только ты отрубился, они пустили еще одну пару, и мы с Флорентино пошли им навстречу.
– А где Флорентино? – забеспокоился Майк.
– Флорентино больше нет, – пояснил Гвинет. – Я даже удивляюсь, как он сумел выстрелить в ответ и положить противника… Он получил пулю в сердце – точнее еще не бывало.
– А Лозмар, его там не было? – спросил Майк.
– Думаю, нет, – ответил Гвинет. – Это был другой парень – высокий, с длинными волосами, но другой.
Они немного помолчали, потом Майку подали кружку сладкого чая, заваренного так, как это делал Джо Беркут.
«Где он сейчас и что с ним?» – подумал Майк, прихлебывая горячий напиток.
– Как твое ухо? – спросил Гвинет.
– Дергает… – ответил Майк.
– Это ничего. Правда, нижней трети как не бывало, ну да ведь это не самое страшное.
– Да, – подтвердил Майк, глядя на огонь. Ему сейчас было совершенно не важно, сколько там осталось от его правого уха: две трети или половина. Он размышлял о том, как другие бились за его жизнь, пока он был в беспамятстве.
Гвинет, тот понятно, он даже выглядел как настоящий солдат, а вот Флорентино был обычный парнишка, немногим старше самого Майка. Однако он знал все порядки и обычаи хозяев долины и исполнял свою работу грамотно и храбро.
Даже когда Морган и Майк свалились без сознания.
– Как заживет ухо, поедешь в город – продавать туков, – сообщил Гвинет.
– Откуда у нас туки?
– Двенадцать было своих, да еще гиптуккеры подогнали восемь голов… – невозмутимо пояснил Гвинет.
