– Игорь, убери эту дрянь, – сквозь зубы прошипел Виктор, с тревогой наблюдая, как выцветает лицо друга. – Быстро.
– Убери? – завизжала девица. – Как семью убрал, да? Не получится, за мной такие люди…
Что делали за ней какие-то люди, узнать не удалось, охранник зажал лопатообразной ладонью рот блондинки и поволок ее обратно в здание ДК текстильщиков, где Алексей арендовал зрительный зал для прослушивания.
– Поехали, – приказал Виктор водителю.
– А Игорь?
– Своим ходом доберется.
– Куда сейчас, в офис?
– Нет, на старую квартиру, – тихо проговорил Алексей. Его осунувшееся лицо с закрытыми глазами сейчас напоминало гипсовую посмертную маску. – Виктор, сколько времени осталось до встречи с Изотовым?
– Чуть больше часа.
– Пожалуйста, перенеси ее в другой ресторан, поближе к тому дому, и предупреди Изотова.
– Понял. Может, вообще отменить?
– Еще чего! Забыл, каких трудов нам с ним стоило договориться? Это ведь Первый канал! И вообще, я в порядке, так, сердце немного прихватило. Полежу дома в тишине, отдохну, и все будет о’кей.
– Ага, конечно, – вполголоса пробурчал Виктор. – Особенно после той квартиры все будет о’кей, как же! Что ты себя изводишь, Алексей! Зачем создал музей из жилья? Давно уже следовало бы сделать там ремонт, убрать вещи Аннушки и Ники, чтобы не рвать себе сердце, и жить дальше. Нет их, понимаешь, нет!
– Есть, – глухо проговорил Алексей. – Я чувствую.
– Что ты чувствуешь, что? Ника на связь выходит, как раньше?
– Нет. Но она просто разучилась это делать, вот и все. Но они живы, я знаю!
– Не лги себе, не надо. Ты застрял на стадии отрицания смерти, слишком надолго застрял. Мы все – и я, и Левандовские, и Салимы, и Сашка с Винсентом – все, кому были дороги Аннушка и Ника, прошли через эту стадию. Почти год мы с тобой искали твоих девочек по всему миру, нам помогали и Хали Салим, и Винсент Морено – а его церэушные связи открыли нам многие двери – и что? Никаких следов, ни одного! А как мы надеялись на Михаила Исмаилова, последнего, кто видел Аннушку и Нику, как ждали, когда он выйдет из комы и расскажет, что произошло, почему он оказался в пропасти в расплющенной машине. А он ничего не помнит, вообще ничего! Даже жену с детьми забыл! Три года прошло, три! Будь твои девочки живы, они нашли бы способ подать о себе весточку, ты же знаешь Аннушку – она никогда не сдается.
– Знаю. И потому жду.
– Да лучше бы ты окончательно сошелся с этой своей Изабеллой, а не метался между двумя квартирами! – сорвался на крик Виктор. – Я готов терпеть общество мадемуазель Флоренской, хотя она нас всех, кто знал и любил Аннушку, раздражает одним своим видом, лишь бы ты окончательно принял неизбежное и научился с этим жить!
– Да не примете вы ее, – криво усмехнулся Алексей. – Я и сам ее принимать не хочу, но в то же время и без нее не могу. Физически не могу, понимаешь? Ломка начинается, как у наркомана.
– Если честно, не понимаю. Не верю я во всякие привороты-отвороты, глупости все это. В конце концов, если ты считаешь, что Изабелла тебя как-то приворожила, съездил бы к деду Тихону, старому знахарю, который тебя лечил когда-то. Он, насколько мне известно, разбирается в ведьмовстве.
– Не в ведьмовстве, а в ведовстве.
– Да какая разница!
– Большая, поверь. Что же касается деда Тихона – я к нему сразу поехал, как только вернулся тогда из Турции, где пропали мои. Думал, он поможет их найти своими методами…
