Я крепче сжимаю телефон в руке и поджимаю губы. Виктор Воронин не задает праздных вопросов, и существует лишь один способ узнать, что я еще не сплю.
Они наблюдают за мной и здесь. Как в моей старой квартире.
Меня переполняет новый прилив гнева, и я открываю сообщение, печатая краткий ответ.
Я: У вас и тут гребаные камеры?
Виктор: Да.
Ответ приходит быстро, и, как обычно, в нем нет и намека на раскаяние. От этого моя кровь закипает еще сильнее, и я оглядываю комнату, пытаясь их отыскать. Но, конечно, ничего не выходит, поэтому я возвращаю свое внимание к телефону и набираю другое сообщение.
Я: Ты их здесь наставил?
Виктор: Нет, Мэлис. Когда приходил к тебе.
Конечно. Конечно же, он приходил не просто для того, чтобы увидеть меня. Не просто потому, что не мог держаться от меня подальше. Очередной скрытый мотив. Способ проявить контроль. Пусть я и сказала им, что больше не желаю иметь с ними ничего общего.
Я отправляю новое сообщение.
Я: Господи. А вы реально не понимаете, когда кого-то нужно оставить в покое, а? Где камеры, мать твою?
К моему удивлению, Виктор не отказывается отвечать и не пытается отговориться. Он перечисляет все места, где по его указке Мэлис установил крошечные камеры.
Расхаживая по квартире, я захожу в каждую комнату и снимаю их, затем убираю в ящик и снова беру телефон.
Я: Это все?
Виктор: Да.
Я: Ты уверен? Почему я должна тебе верить?
Виктор: Потому что я тебе не лгал. Я сказал, куда Мэлис их установил.
Это отчасти успокаивает мой гнев, но не полностью. Провернуть такое – вполне в их стиле. Даже когда я ясно дала понять, что больше не хочу видеть их в своей жизни. Мысль крутится в голове, и я не могу удержаться от вопроса.
Я: Чего вы от меня хотите? Я же сказала, что между нами все кончено.
Виктор: Хочешь правду?
Я: Конечно, хочу. Иначе зачем бы я спрашивала?
Виктор: Мы беспокоимся о тебе.
Я морщу лоб. Он застигнул меня врасплох.
Я: Со мной все в порядке. Вам не о чем беспокоиться.
Проходит около минуты, Вик молчит, и на секунду мне кажется, что он решил закончить разговор. Но, конечно, это не так, и в конце концов он отвечает.
Виктор: Правда?
Я хмурюсь и на секунду кладу телефон, хочу хорошенько все обдумать и оценить свое эмоциональное состояние на данный момент. Я правда чувствую себя очень счастливой, что нашла бабушку и что теперь она есть в моей жизни. Быть частью семьи, причем чрезвычайно богатой, – такого я никогда и вообразить не могла, и я благодарна Оливии за все, что она сделала для меня с тех пор, как мы познакомились.
Но в то же время, за все это время столько всего случилось. Я чувствую, будто у меня под ногами нет твердой почвы. События происходили одно за другим, и у меня как-то не было времени все нормально осмыслить. Может, поэтому мне каждую ночь снятся кошмары.
Объективно, мне намного лучше, чем было раньше, но правда в том, что мне еще и слегка… грустно.
Я смотрю на экран, снова перечитывая это слово из последнего сообщения Вика. Я вполне могу представить, как бы он его произнес, как бы посмотрел на меня с привычно спокойным выражением лица, а в его глазах мелькнул бы легкий намек на его истинные чувства.
Я подумываю о том, чтобы вообще не отвечать, но, неверное, это так же печально, как и реальный ответ, поэтому вместо этого я печатаю правду.
Я: Не уверена.
Виктор не заостряет на этом внимание. Он не спрашивает, может ли что-нибудь сделать или что не так. Скорее всего, он просто сохраняет эту информацию в памяти, как он делает с каждой мелочью, которую замечает.
