– Почему она сука?
– Да потому что злая, алчная баба. Набрала долгов под один Валин немецкий заказ. Квартиру себе отремонтировала, муженек ее машину себе купил навороченную… Короче, им все знакомые давали денег, зная, что у Вали есть средства и что деньги им рано или поздно вернут…
– И что?
– Да вот как раз накануне того ужасного случая на озере все и произошло… Уж не знаю, встречались ли Валя с Любаней или нет, разговаривали ли про деньги, просила ли Люба у Вали ей помочь, но сразу после смерти Вали Люба благополучно расплатилась с долгами.
– А что это за деньги? Где они находились?
– Деньги Вале перевели, я так думаю, где-то в сентябре, но мы и не знали. У нее и без того было много денег. Так вот. Когда она жила в Германии, ей поручили какие-то необыкновенные карусели в Зальцбурге, ну, знаете, лошадки, тигрята… Бронзовые, очень красивые фигурки… Материалом ее тогда обеспечивал один приятель Валенштайма, Михаель Бонке, очень деловой человек. Он в свое время занимался и оборудованием для ее мастерской там, в Морицбурге. Он был у Вали вроде агента. Словом, она выполнила эту работу, а с оплатой они там тянули с полгода, и вот все это время Люба благополучно влезала в долги…
– А Валя об этом знала?
– Я говорила ей, она лишь пожимала плечами, отвечала, что денег будет много, что всем хватит. И что я несправедлива к Любе. Что она ее родная сестра, близкий человек и что она не виновата в том, что вышла замуж за урода, который диктует ей, как жить.
– Это она, значит, так называла ее мужа? Уродом?
– Да. Вадик тот еще прощелыга, аппетит не детский, а глазками так заморгает, мол, что случилось? Откуда долги? Сам хапает…
– Деньги хранились дома? Какая сумма?
– Смотря какие деньги вы имеете в виду. У нас всегда в сейфе хранились наличные, да, много, но я не знаю, сколько именно. Время от времени Валентина заказывала в банке какие-то суммы на текущие расходы. Но в основном ее деньги хранились все-таки в банке и на картах. У нее было несколько банковских карт…
– А тот гонорар, за карусели? Какая сумма ожидалась?
– Деньги большие. Без вычета налогов, грязными – примерно пятьсот тысяч евро… Причем об этом пронюхали журналисты, которые писали репортажи о Вале. Поэтому это не было секретом…
– Полмиллиона? Это так высоко ценили Валины работы?
– Да она была гением, а вы что думали? Иначе откуда весь этот сыр-бор, эти поездки в Германию, заказы, выставки, реклама?! Да на ней можно было делать просто огромные деньги. У нее руки были золотыми. Глина ли, металл ли, дерево – все становилось живым, когда она его касалась… Ее пальчики, с виду такие хрупкие, на самом деле были чудовищно сильными, решительными, что ли… У меня голова кружилась от удовольствия, когда я смотрела, как она работает. Она словно видела сквозь глину, дерево, металл… Она точно знала, что хочет делать…
– И все-таки деньги… Вы сказали, что после ее смерти Люба расплатилась с долгами. Откуда вам известно, что деньги все-таки перевели на ее счет?
– Следователь потом сказал… Еще добавил, что двести пятьдесят тысяч евро Валя за день до своей смерти распределила между своими картами, думаю, одну или две, с крупными суммами, она дала как раз сестре. Или же та сама у нее взяла, там, на озере… Может, она знала ее пароль…
– Что? На озере? Разве она там была?
– Только ей была выгодна смерть Вали. Вот правда. Теперь все Валины работы, находящиеся на складе в Морицбурге, принадлежат Любе. И, будьте уверены, ей помогут их продать за хорошую цену. Тот же Бонке и поможет.
