Святой отец и инквизиторы снова безмолвствовали. Но молодой настырный доминиканец не растерялся:
– Чернокнижник признался, всё записано секретарём!
– Сударь!!! – возопил обвинённый алхимик, почувствовав, что забрезжил слабый огонёк надежды на спасение. – Вы совершенно правы, я не совершал ничего недозволенного, особенно против Святой церкви! И ни в чём я не признавался!
– Отпустите его! Остальных приведите тотчас же! – распорядился прелат. – Думаю, всё это займёт часа два, не более.
Отец Франсуа снова зашипел, словно змея, выпускающая свой длинный ядовитый язык:
– Вы слишком смелы, Рене Шаперон… Много на себя берёте…
– Во-первых, святой отец, теперь я – Рене де Шаперон. Его Величество король Франции, Франциск I, пожаловал мне дворянство. Во-вторых, беру я на себя ровно столько, сколь позволяет мне статус прелата. А вам бы только предавать людей аутодафе[30]. Своим поведением вы наносите Святой церкви непоправимый вред, вызывая откровенную ненависть католиков.
Рене повернулся и направился к выходу. Палач же, подчинившись приказу, отвязывал алхимика от пыточной лестницы.
– Мы ещё поквитаемся… – едва слышно прошипел святой отец вслед прелату.
Тот замер на месте и небрежно бросил через плечо:
– Помимо моих способностей, вам известных, у меня есть ещё одно: обострённый слух. Поэтому будьте осторожнее со словами, святой отец, – моё терпение небезгранично!
Как и предполагал Рене де Шаперон, среди схваченных горожан не нашлось ни одного, связанного с тёмными силами. Даже обвинённых в проведении чёрных месс пришлось освободить. Несчастные оказались оклеветанными коллегой по цеху прядильщиков, попросту из зависти и желания захватить городской рынок сбыта.
Рене прекрасно понимал, что, как только он покинет Сомюр, отец Франсуа примется за прежнее. Но сознание справедливости – иначе, дай волю инквизиторам, и те пол-Франции предадут аутодафе, что некому будет платить налоги в королевскую казну, – приносило Рене удовлетворение. Что поделать, не всегда он мог оказаться в нужном месте и в нужный час и спасти невинно приговорённых к сожжению, вот уже несколько лет не покидая седла и постоянно переезжая из города в город. Конечно, папская булла свершала своё дело, повергая порой в кратковременный трепет доминиканцев, но Рене понимал, что Орден Святого Доминика слишком окреп и разросся за последнее столетие, – почти в каждом крупном городе был его монастырь. И служители Господа, доминиканцы, давно забыли об истинных целях создания братства: служению Богу, аскетизму, помощи ближнему, милосердию. Со временем, обретя невиданную власть и влияние не только во Франции, но в Италии и Испании, Орден превратился в гнездо инквизиторов, готовых уничтожить кого угодно «во имя Господа», но при этом не забыв конфисковать имущество обвинённого человека. Рене знал, что даже король Франциск, верный католик, боялся доминиканцев и давно хотел лишить сей Орден всевозрастающей власти, но, увы, не знал, каким образом. Ведь тогда его действия были бы направлены против Святой инквизиции, а ни для кого не секрет, что папа римский благоволил Ордену Святого Доминика и всячески оправдывал его жестокость, порой даже излишнюю. И перед этой жестокостью были бессильны монархи, которые помимо того, что они – помазанники Божьи, были ещё и смертными людьми, подверженными всем человеческим соблазнам.
И один из таких соблазнов довёл недавно короля Германии от отлучения от церкви. Поэтому пять лет назад Франциск I благосклонно принял Анри Денгона. Тот лично поведал на аудиенции монарху о необычных способностях Рене Шаперона. Франциск, не подозревая об истинном происхождении бесстрашного юноши, дал согласие на всяческое содействие и покровительство с одним условием – обуздать ненасытный Орден Святого Доминика на территории Франции, что представлялось делом весьма нелёгким.
