В конце концов, я смирился с тем, что за мной обязан всегда кто-то следовать. Они – парни толковые, симпатичные, с некоторыми я и по сей день добрые отношения поддерживаю. Зачем было их-то подставлять под служебные неприятности? Хотя радости такое сопровождение мне никогда не доставляло. Неуютно было жить, как в аквариуме…
Впрочем, это лишь отдельные штрихи из повседневного быта цековского «монастыря» – и хватит об этом. Тем более что это в большей мере – игрушки для взрослых.
Так я думал тогда, так думаю и сейчас. К тому же все, о чем говорилось выше, относилось к двум десяткам человек. Ни зампреды Совмина, ни министры никакой охраны не имели. Сейчас же она, непомерно разросшаяся, демонстративно окружает вице-премьеров, министров, других персон из быстро меняющегося президентского окружения. То ли они все боятся народа, которым так «успешно» руководят, то ли охрана стала главным атрибутом престижности занимаемого поста, как, скажем, галстук для костюма чиновника. А скорее всего и то, и другое, и даже третье: средства массовой информации утверждают, что ныне начальник охраны Президента определяет маршрут движения не только его, но и… всей страны.
И снова вернемся в прошлое. В начале декабря 1982 года Андропов пригласил к себе меня и Горбачева. Тот был уже тогда членом Политбюро и одновременно Секретарем ЦК, вел сельское хозяйство.
– Внимательно перечитайте материалы Пленума, – сказал Андропов, – и определите круг проблем, по которым придется работать. Проблемы на сегодня, на завтра, на перспективу. Привлекайте кого сочтете нужным. И не теряйте времени, его у нас совсем нет. Михаил Сергеевич, не замыкайтесь только на сельском хозяйстве, поактивней подключайтесь к вопросам общей экономики. И работайте вместе!
Приказ получен: работать вместе. Приказы здесь обсуждению не подлежали. Так в конце 82-го нас и свела судьба в лице Андропова. Впереди лежал общий путь длиной в семь лет.
До тех пор я Горбачева знал не слишком хорошо. Бывало, сталкивались с ним на заседаниях Политбюро и Секретариата, когда мне приходилось замещать в Госплане Байбакова, на каких-то многолюдных совещаниях. Раза два, вряд ли больше, Горбачев приглашал меня к себе: уж не помню, что обсуждали, а если не помню, значит, ничего существенного.
Уже тогда я обратил внимание на его острое и целенаправленное желание как можно больше расширить круг своих интересов. Выходя за рамки проблем сельского хозяйства, он вторгался в область общей экономики и даже получал щелчки от старых членов Политбюро. Там не любили, когда кто-то проявлял излишнюю инициативу, выходил за пределы своей, ограниченной должностью, компетенции.
Видно, эту тягу Горбачева к экономическим проблемам и заметил Андропов. И тогда он взял дело в свои руки, сам подтолкнул его к этому. Юрий Владимирович старой школы был руководитель. А понятие «старая школа» чаще всего несет в себе начало хорошее, добротное, прочное, как и в этом случае: он просто подстегивал в подчиненных стремление знать больше, видеть больше, больше понимать. И активнее применять это в работе. Что касается Горбачева, то, полагаю, Андропов уже тогда исподволь готовил смену Черненко, который проблем народного хозяйства не знал вообще.
Позднее в средствах массовой информации, в воспоминаниях ближайших помощников Андропова стала усиленно муссироваться тема передачи им функций Генерального секретаря на период его болезни, которая может-де затянуться, Горбачеву. Ссылаются на якобы сделанную им приписку к тексту своего выступления на декабрьском (1983 года) Пленуме ЦК. Как известно, из-за болезни он не мог присутствовать на нем. Оно было роздано в письменном виде членам Центрального Комитета.
