Прерывистые линии - страница 6

Следующее лето выдалось очень жарким. Беспрерывно жужжащий кондиционер, минеральная вода со льдом, необычная тишина в полдень, работа до одиннадцати и после пяти. Я сижу за своим столом; окно распахнуто в горячую южную ночь, еле слышно шумит вентилятор компьютера, на дисплее ползут разноцветные линии последних спектральных данных со спускаемого аппарата «Kuiper». Одна из линий постепенно отклоняется вверх; это не совсем то, что мы ожидали, и я открываю файл с результатами моделирования, чтобы понять, в чем здесь дело; пока я просматриваю таблицы, линия отклоняется еще дальше; звонит телефон, это Аризона, они тоже удивлены; наверное, это атмосферный азот, и я увеличиваю его начальную концентрацию и пересчитываю модель, но это ничего не меняет; я звоню в Лейден и после короткой дискуссии изменяю несколько констант, но расчетные кривые все равно не совпадают с тем, что передает «Kuiper». Тогда я надеваю сандалии, спускаюсь вниз, прохожу к пляжу, складываю на песок рубашку и шорты и ныряю в теплую черную воду; я открываю глаза и вижу, что мои руки светятся слабым серебристым сиянием; я плыву под водой насколько хватает дыхания, не отрывая взгляда от сверкающих огоньков прямо перед глазами, наконец выныриваю в темноту под яркими звездами и внезапно вижу, как, неизвестно когда и где, бесконечно слабый свет струится сквозь дымящиеся углеводородные океаны. В нашей модели свет присутствует только в атмосфере, и я мгновенно выскакиваю на берег, взлетаю к себе по всем лестницам, прыгаю в кресло перед компьютером, добавляю несколько уравнений, сверяю константы со справочниками и снова запускаю модель. Я иду в кухню и завариваю кофе, а когда возвращаюсь, рассчитанные кривые уже лежат поверх передаваемых за миллионы километров; совпадение оказывается поразительным, и я замираю на несколько секунд, всматриваясь в экран, а потом выпрыгиваю вверх так высоко, как только могу, словно это я, а не Хорхе Бурручага только что забил решающий гол в финале чемпионата мира против Германии. Кофе разливается на пол, но мне уже нет до него никакого дела; я быстро рассчитываю формулу продукта реакции, и у меня получается аминокислота. Которая является основной структурной единицей белков, бормочу я себе под нос, перехожу в гостиную, наливаю полный бокал «Бароло», включаю диск Люсьенн Делиль, которая поет «Моп amant de Saint-Jean»[9], выхожу на балкон и вальсирую с бокалом в руке, то и дело отпивая. Саг Гоп croit toujours[10], поет Люсьенн из 1942 года, и оранжевые облака Титана кружатся над ее золотистыми волосами.

Я ложусь спать, когда уже рассветает; я долго не могу заснуть, а когда все же засыпаю, ко мне сразу приходит дон Диего. Он долго смотрит на меня, а потом быстрым жестом вытаскивает из кармана свою утонувшую во вселенной фразу и дает ее мне. Я тут же узнаю ее, она оказывается тяжелой и слегка поблескивает в лунном свете, но когда дон Диего еще раз внимательно смотрит на меня и уходит, так ничего и не сказав, я обнаруживаю, что получил от него что-то совсем другое: «Если благодаря тебе где-то обнаруживается жизнь, это вовсе не значит, что ты ее создаешь. Ты только способствуешь тому, что она перетекает откуда-то куда-то, из неподвижных углеводородных озер в колышущиеся мышечные стенки и обратно».

Этим же летом Альке исполнилось восемнадцать; он окончил школу и в сентябре уехал изучать современную литературу в Бостон. Наша просторная квартира тут же наполнилась равнодушной космической пустотой, в которой не было ничего, кроме холодного реликтового излучения. Пустота была везде, в щелчке отпирающего дверь ключа, в тишине безукоризненно чистого коридора, в полутьме комнат за закрытыми шторами; пустота заполняла все, она покачивалась бесформенными студенистыми массами в углах, выплескивалась из заварочного чайника во время завтрака, нависала прямо над постелью по ночам; пустота постепенно вытесняла из квартиры воздух, нам было все труднее дышать, и мы не знали, чем можно было ее заполнить. Я попробовал завести собаку, мы долго обсуждали, какую породу предпочесть, и в конце концов остановились на джек-расселе; он был очаровательно-серьезен и сразу очень привязался к нам, но ты уезжала еще чаще, чем раньше, я подолгу засиживался в университете, и в конце концов нам пришлось его отдать; я навсегда запомнил, какие у него были глаза, когда обернулся посмотреть на него в последний раз, спускаясь по узкой деревянной лестнице, а его новый хозяин держал его на поводке в приоткрытой двери его новой квартиры; древнее микроволновое излучение безразлично пронизывало пространство, детей у тебя уже быть не могло, и нам пришлось с этим смириться; я закрыл Алькину комнату на ключ, и мы почти перестала бывать дома.