– Опасаюсь, – проговорила, мельком поглядывая на него.
Повисло молчание, во время которого, в тишине, послышалось урчание в моем животе.
Вильгельм поднялся с постели и пошел к выходу.
– Ванная находится внизу, слева от лестницы. Я буду ждать тебя на кухне, – и он ушел, прикрыв за собой дверь.
Я осталась одна, наедине со своими петляющими как заяц мыслями.
***
Упираясь лбом в кафельную стену, я стояла под горячим душем и думала. Во всей этой истории было о чем пораскинуть мозгами.
Я не хотела выбираться из своего временного убежища и снова встречаться с этим мужчиной, но голод брал свое. К тому же у меня имелось множество вопросов, на которые хотелось бы получить ответы. Но вот получу ли я их?
Выбравшись из душа, я завернулась в полотенце и подошла к зеркалу, рассматривая свое унылое отражение.
Мокрые волосы падали на плечи, доставая до лопаток. В детском доме нам часто их коротко стригли, чтобы избежать появления вшей, так что у меня никогда не было длинных волос. А я хотела.
В шкафу я отыскала большую черную футболку и хлопковые синие шорты, которые пришлось завязать потуже, чтобы не сползли. Женского белья, естественно, я не нашла, но это я как-нибудь переживу.
Немного побродив по дому, я нашла кухню и стоящего у плиты Вильгельма. Он даже не обернулся на мой стук в дверь, продолжая что-то переворачивать на сковородке.
Я осталась стоять в дверном проеме, глядя на массивную фигуру мужчины, а потом стала рассматривать саму кухню.
Она была большой и очень просторной, выполненная в темно-синих тонах и забита всякой техникой, которую я в глаза никогда не видела, даже у тети Нины не было такой.
От мысли о погибшей женщине сердце болезненно сжалось. Она столько для меня сделала и так ужасно умерла.
— Садись за стол, — прервал поток моих мыслей Вильгельм, раскладывая что-то на тарелках. — Я дважды повторять не буду.
А мне дважды повторять не надо. Голодная Ди – послушная Ди.
Я молча прошлепала босыми ногами по холодному полу и присела на краешек стула за небольшой столик. Передо мной стояла большая белая тарелка с внушительным куском запеченного мяса с рисом, а рядом дымились блинчики и чашка чая.
Вот это я понимаю завтрак! Всем завтракам завтрак!
— Мне казалось, что ты голодна, — мужчина уже начал жевать свой кусок, ловко орудуя приборами. — Что-то не так?
Не так. Мне сейчас кусок в горло не полезет, сидя за одним столом с этим психом. Он то орет на меня, то теперь кормит. Точно псих…
— Все нормально, — я потянулась за вилкой. — Просто я хотела…
— Не люблю разговаривать за столом. Ешь, — перебил брюнет, и как ни в чем не бывало, продолжил завтрак.
— Да ты же первый начал! — возмутилась я, но он не обратил на меня внимания.
Я посверлила его взглядом несколько минут, но, в конце концов, мне пришлось смириться с дискриминацией, потому что есть хотелось просто невыносимо.
Было очень вкусно. Серьезно. Даже подумать не могла, что этот тип умеет так готовить, по нему ведь не скажешь, что он заканчивал кулинарные курсы. Собственно, что я могу знать, если столкнулась с ним третий раз в жизни и то, не по своей воле? Единственное, что мне известно, так это то, что Вильгельм богатый псих с манией величия, который умеет вкусно готовить. Вот в принципе и все.
Пока мы завтракали, он не смотрел на меня. Вообще. Зато я рассмотрела его несколько раз.
Хоть сейчас он не казался мне потенциальной угрозой, как тогда, в детском доме, я всё равно чувствовала исходящую от него силу, которая заставляла бояться его. Слабые ведь бояться сильных, верно?
