– Не трогайте моих детей! – говорит он напыщенно.
– Барсук, вы хотите воспрепятствовать следственным действиям? – невинно спрашиваю у него, хлопая глазами. Он отпускает голову и молчит – да, и позаботьтесь о том, чтобы меня завтра беспрепятственно впустили в ваш коттедж.
Он уходит, а я говорю Игорю:
– Жутко скользкий тип. Ладно, Игорь, тебе нужно съездить к родителям Эвелины Рубашкиной, поговорить с ними. Не нравится мне эта история с сердечным приступом – кидаю взгляд на часики на руке – ого, конец рабочего дня. Тогда всё завтра, завтра!
Я приезжаю домой тогда, когда Руслан уже готовит ужин. В кухонном фартуке он выглядит забавно, и я невольно улыбаюсь. Щека у него перемазана в муке. Целую его и сына, который вертится тут же со своими игрушками, переодеваюсь и иду в душ.
У нас негласный договор – за столом мы не говорим о работе. Только семейные вопросы. После ужина Руслан идёт в кабинет, а я мою посуду и, усадив Юрчика за мультики, направляюсь к мужу. Он сидит в кресле и перебирает какие-то бумаги. Усаживаюсь прямо на стол напротив него, запускаю руку в густые волосы, забираю бумаги и читаю их.
– Новый клиент?
– Угу. Авария на дороге, двое погибших.
– Нелегко тебе придётся.
Он обнимает меня за талию и усаживает к себе на колени.
– Рус, ты помнишь нашу свадьбу?
– Да, а что?
– У нас новое дело. Невеста умерла прямо во время свадьбы.
Я знаю, что целиком и полностью могу доверять мужу.
– Вот это ничего себе – присвистывает он – убийство?
– Вероятно, да. Но причина смерти до сих пор не ясна. Роб проводит развёрнутый анализ.
– А кто несчастный жених?
Я рассказываю ему про Барсука.
– Какой-то чёрный вдовец – бурчит Руслан – кстати, я знаю его немного. Пару лет назад он звал меня к себе юристом. Но я отказался – привык к свободе, не хочу ни от кого зависеть.
– К хорошему быстро привыкаешь – смеюсь я.
На следующий день, как только я прихожу в комитет, мне сразу звонит Диана.
– Марго, тебя шеф зовёт.
– А что случилось?
– Не знаю. Он ругается в кабинете с Робом.
– Господи – говорю я – будет ли у нас покой когда-нибудь? Сейчас приду.
Роб стоит перед шефом в позе провинившегося школьника. Завидев меня, Евгений Романович восклицает:
– Нет, Марго, ты только послушай, что говорит этот умник!
Я поворачиваюсь к Робу, но тот молчит.
– И что он говорит? – спрашиваю я у шефа.
– Он говорит, что не знает, от чего умерла Полянская!
– И как такое возможно? – спрашиваю я у Роба.
– Я не говорил, что я не знаю – обиженно заявляет он – в её организме обнаружены продукты распада какого-то сложного химического вещества, но это вещество попало в организм не с пищей.
– А как тогда?
– Я пока не знаю – говорит Роб – нужны дополнительные исследования.
– Вот видишь, Марго – опять взрывается шеф – у него на всё один ответ – не знаю!
Не обращая внимания на нервного Евгения Романовича, я спрашиваю Роба:
– Роб, может, у неё была аллергия на что-то?
– Нет. Тогда был бы отёк Квинке. Это что-то другое, Марго. Но чтобы выяснить, что это за химическое соединение, мне нужно провести ещё ряд анализов, чтобы собрать структуру этого вещества воедино. Это соединение попало через кожу, я думаю.
– Контактный яд! – удивляюсь я – вот это да! А время попадания в организм известно?
– В том-то и дело, что пока нет. Для определения времени попадания опять же надо собрать структуру этого вещества. Я больше, чем уверен, что именно оно стало причиной смерти Станиславы.
