Впереди уже виднелись огни лагеря, но она не могла избавиться от непонятного чувства вины и тревоги.
Когда Хельга прискакала к своим, все обсуждали русов и недавнюю схватку. Девушка быстро прошла к своему шалашу и попыталась уединиться, но к ней подошёл Ирвин – конунг их драккара. Он с тревогой посмотрел на неё и спросил: «Что случилось?» В его взгляде читалось беспокойство. Она опустила глаза, не зная, как объяснить, что смерть русича оставила в её душе тяжёлый след. «Мы потеряли воинов», – наконец произнесла она, чувствуя, как каждое слово отнимает у неё силы. В этот момент Хельга вдруг поняла, что больше не хочет быть воительницей. Но как сказать об этом конунгу?
Той весной холодное море было неспокойным. Когда их драккар вошёл в Днепр, все были истощены и страдали от цинги. Но весна уже брала своё, и однажды, во время одной из остановок, Хельга решила сойти на берег вместе с другими воинами, чтобы собрать для команды молодую крапиву.
Мужчины с топорами отправились в лес за дровами, часть команды осталась смолить драккар, а небольшой отряд, к которому примкнула и Хельга, углубился в земли русичей в поисках пищи.
Когда они пришли в деревню, одна из женщин согласилась обменять съестные припасы на их товар (кольчуги и мечи), но сказала, что нужно сходить к местному кузнецу, а тот якобы живет в лесу.
Отряд двинулся за ней. Сначала они шли по тропинке. Но потом она куда-то пропала. Дальше начинался непролазный бурелом, однако женщина каким-то чудом находила путь. И вдруг, совершенно неожиданно, лес закончился. Перед воинами раскинулась обширная поляна, на которой возвышались три могучих дерева. Рядом с ними сверкало на солнце квадратное озеро. Женщина, которая вызвалась их проводить, исчезла. А из-за деревьев посыпался град стрел. Несколько человек из отряда Хельги упали замертво у ее ног, другие успели спрятаться в чаще. Хельга же просто села на камень, лежавший у дерева, и устало опустила руки.
Ни одна стрела не задела её. Вскоре всё было кончено. От их отряда почти никого не осталось. Из леса вышли люди, одетые в шкуры и мохнатые шапки. В руках у них были короткие, слегка изогнутые мечи, отливавшие на солнце серебром.
Хельга понимала, что жить ей осталось немного. Она подняла лицо к солнцу, прошептала молитву и потеряла сознание.
Женщина наконец-то простила себя за сына и за то, что не предупредила сестру о том, как правильно встретить мальчика аульвы.
Она, словно подхваченная легким ветерком, взмыла к небесам… Хельга парила над озером, лесом. Проплывая над рекой, заметила ладью, на которой прибыла в эту дикую страну.
Когда из виду исчезла водная гладь, она постепенно стала снижаться и оказалась на окраине леса. Воздух здесь был чист и свеж, пахло мятой и полевыми цветами. Природа мирно дремала. Казалось, ничто не может нарушить ее покой. Душевная боль притупилась, Хельга прислонилась к одинокой сосне и увидела аульву, которая в руках держала одежды валькирии, а сверху лежал ее свадебный пояс.
«Вот он, мой час!» – пронеслось в голове у Хельги. И в этот момент она вспомнила о своем муже и погибшем сыне. Смахнув невидимую слезу, женщина подошла к аульве, взяла в руки пояс, посмотрела в небесно-голубые глаза эльфийки, но, поддавшись внутреннему порыву, бросила пояс к её ногам, резко развернулась и побежала в сторону реки. Ветки деревьев наотмашь били по лицу, плечам и груди женщины, острые коряги до крови царапали ноги, но боли она не чувствовала. Она чувствовала иное: за ней наблюдают. И взгляд, устремленный на нее, был полон не праздного любопытства, а злорадства.
