– Мой дорогой, – радостно сказал капитан, – прекрасно, что ты сумел заставить себя появиться здесь. Я для тебя приготовил сюрприз в конце вечера.
– Какой сюрприз? – Громко спросил Дарки.
– Дорогой друг, – ответил Нуантэль, смеясь, – если я тебе об этом скажу прямо сейчас, не будет больше никакой неожиданности, никакого сюрприза, когда настанет нужный момент. Ты ничего не потеряешь, ожидая этого мига, и для того, чтобы ты смог спокойно набраться терпения, я собираюсь вывалить на тебя кучу новостей, которые, уверен, тебя заинтересуют.
– Меня интересует только одна.
– О ней я и собираюсь с тобой поговорить… косвенно. Но признайся хотя бы, что ты меня хотел увидеть после нескольких дней вынужденной разлуки, и ты рад нашей встрече. По крайней мере я… весьма обрадован ей.
– Ой-ли! Я знаю, что моя компания не самая весёлая в этом замке.
– Это действительно так, и всё потому, что ты обижен на весь мир. Спорю, что и меня ты обвиняешь в легкомыслии… и даже равнодушии. Итак, я тебе клянусь, что ты ошибаешься. Я был занят все эти дни только тобой, то есть мадемуазель Меркантур. И я трудился не покладая рук исключительно для неё всю неделю, и сделал за несколько дней больше, чем за месяц, если бы мы работали вместе.
– Так что ты, следовательно, такого сделал?
– Вначале я убедился, что твоя возлюбленная невиновна. Да! Полностью невиновна! Берта не только не убила Джулию, но отнюдь и не она написала компрометирующие их автора письма, за которыми пошла на бал Оперы.
– А ходила ли она туда вообще?
– Да, это уже установленный факт. Но Берта отправилась в Оперу, как мы это и предполагали, ведомая самоотверженностью, возвышенная до небес своим чувством самопожертвования, мой дорогой друг. Письма были написаны её сестрой, и для их возвращения Берта рискнула своей репутацией, так что теперь, когда её обвинили в преступлении, которого она не совершала, твоя возлюбленная предпочитает предстать перед судом присяжных, лишь бы только не выдать правду. Она скорее позволит себя осудить, чем предать гласности тайну мадам Крозон. Ей достаточно было бы произнести только одно слово, чтобы оправдаться, но это слово стоило бы жизни женщине, которая для неё служила матерью, и этого слова она никогда не скажет.
– Значит, скажи его ты за неё! Если ты можешь доказать это, то чего ты тогда ждёшь, почему не спасаешь Берту? Почему ты не бежишь к судье? Ладно, он собирается прийти сюда с минуты на минуту. Разве ты откажешься от того, чтобы изложить ему всё то, что тебе известно.
– Конечно откажусь. Это был бы неверный ход, а неверные действия всегда вредны. Возможно, также, что твой дядя обвинит меня в якобы противодействии официальному обвинению и следствию, после чего вежливо попросит держаться в стороне от этого дела. Я не хочу ссориться с ним, и стараюсь сохранить свободу своих действий, что, кстати, в твоих интересах.
– Я тебя больше не понимаю, – грустно сказал Дарки.
– Нет необходимости, чтобы ты меня понимал, – возразил Нуантэль с совершенным спокойствием на лице. – Ты можешь меня подозревать в том, что я испытываю нехватку в усердии при расследовании этого дела, но, наверняка, ты не подозреваешь о моих истинных намерениях. Итак, позволь мне маневрировать так, как мне необходимо, а я тебе предоставляю моё слово чести, что очень скоро я объясню все мои действия, и уверен, что ты их одобришь.
