Зато о тренере мой собеседник говорил охотно и долго. Со слов Кугушева выходило, что Ильшат Султангареев, добрый и терпеливый башкир, сотворил чудо. Буквально на глазах он превратил рядовую кобылицу и простого сельского конюха в спортсменов высшей категории. И не важно, что к этой категории они были причислены пока только в мечтах Кугушева. Сам хозяин был уверен, что благодаря профессионализму Ильшата и упорству Романа их всех ждет большое будущее.
О помощнице Евгении Дмитрий отозвался в целом положительно, но как-то не слишком конкретно. Создавалось впечатление, что в глазах Кугушева она не имеет совершенно никакого веса и как самостоятельную профессиональную единицу он ее не воспринимает. Так, недорогое приложение к талантливому Роману и непревзойденному Ильшату.
Ильшат и Роман жили в том же поселке, что и Кугушев. У Романа, как и было сказано, с прошлого года имелось отдельное жилье, Ильшат же довольствовался гостеприимством Кугушева. На вопрос, почему тренер продолжает жить в его доме, Дмитрий рассмеялся и ответил башкирской пословицей: «Видел раз – знакомый; видел два – товарищ; видел три – друг. А Ильшат у меня который год живет. Наверное, считает себя моим братом. Как от брата уедешь?» Что касается Евгении, то она снимала комнату в самой деревне.
Дальше мы перешли к событиям, непосредственно предшествующим смерти Романа. Оказалось, что последние несколько дней мы с Романом соседствовали. Чтобы спортсмен был ближе к конюшням и основному месту проведения соревнований, Кугушев снял ему номер в той же гостинице, где жила я. Последний телефонный звонок, по словам Кугушева, тоже был из гостиницы. Дмитрий посоветовал Лихареву выбросить все сомнения и идти спать. На это Лихарев ответил, что он уже в постели и просит за него не волноваться. Как оказалось позднее, Роман лукавил.
Больше ничего интересного узнать от Кугушева не удалось. Оставалось только уточнить фамилию следователя и отправляться обратно в гостиницу, чтобы попытаться выяснить, чем занимался Роман накануне гибели. Наталья вызвалась меня отвезти. От машины, предложенной Кугушевым, я предусмотрительно отказалась: Боля и его транспорт в этой ситуации подойдут лучше. Кугушев заверил, что все мои транспортные расходы, естественно, возьмет на себя, только бы я разобралась в этом запутанном деле.
В гостинице я первым делом поговорила с администратором и узнала, что номер Лихарева уже опечатан. Приезжали следователь с бригадой, переворошили все и велели никого не пускать, даже уборщицу. Номер был оплачен до конца недели, поэтому никаких возражений у администратора не имелось. На мою просьбу заглянуть к Лихареву он так яростно замахал руками, что пришлось немедленно прикусить язык. Портить отношения с ним в мои планы никак не входило. Пусть думает, что я послушно смирилась с отказом. Я найду способ попасть в этот номер, если возникнет необходимость. И получить нужные сведения тоже.
Но прежде чем предпринимать какие-то шаги, нужно было как следует все обдумать, и я отправилась к себе в номер. Несколько вопросов в этой истории требуют ответа прежде всего.
Что Лихарев делал на конюшне в два часа ночи, да еще накануне главного состязания? В это время он должен был находиться в гостинице, причем не просто находиться, а спать. Роман Лихарев – спортсмен, пусть и не профессиональный, а в этой среде режим – главный залог успеха. Если бы все жокеи перед соревнованиями куролесили до двух ночи, наутро они не то что препятствие взять – на лошадь взгромоздиться бы не смогли. Но вот Лихарев пренебрег режимом. Означает ли это, что он был безответственным человеком? Это нужно выяснить.
